что те народы, которые вышли из полудикого состояния и цивилизовались только постепенно, составляя для себя законы по мере необходимости, не могут быть настолько образованны, как народы, с самого первого начала своего принявшие учреждения какого-нибудь мудрого законодателя, хотя совершенно верно, что учреждения истинной религии, как данные самим Богом, несравненно выше всех других учреждений. Но, обращаясь к делам чисто человеческим, я думаю, что если Спарта процветала когда-то, то не потому, чтобы каждое из ее узаконений было хорошо, так как многие из этих узаконений были нелепы и даже безнравственны, но потому, что спартанские законы, как придуманные одним законодателем, все вели к одной цели. Таким образом, я думал, что книжные науки, по крайней мере те, которых основания только правдоподобны и которые не имеют настоящих доказательств, сложившись постепенно из учений нескольких лиц, не так близки к истине, как те бесхитростные рассуждения, которые может сделать здравомыслящий человек относительно предметов, ему представляющихся[8]. Я думал также, что вследствие естественной постепенности в нашем развитии, заставляющей нас быть прежде детьми, а потом уже людьми, и отдающей нас в течение долгого времени под управление наших инстинктов и наставников, часто не согласных между собой в своих требованиях и не всегда нам советующих лучшее, нам невозможно иметь столь же верные и ясные суждения, как если бы мы с самого нашего рождения пользовались вполне рассудком и ничем бы кроме него не руководились.
Справедливо, что нам не приходится видеть, чтобы разрушали дома в целом городе единственно для перестройки его на другой образец и для украшения городских улиц, но мы часто видим, как многие хозяева разоряют свои дома для перестройки их, часто принуждаемые к этому ветхостью зданий и непрочностью фундаментов. Точно так же и я был убежден, что немыслимо для одного человека преобразование целого государства от самых его оснований, т. е. обновление государства посредством предварительного его разрушения; немыслимо также преобразование всей системы наук или порядка преподавания наук, принятого в училищах, но я полагал, что ничего лучшего не могу придумать, как, выкинув один раз из своей головы все принятые мною до того времени на веру учения с тем, чтобы заменить их потом лучшими, или, пожалуй, принять опять те же учения, но добившись предварительно полного их понимания. Я был твердо уверен, что этим способом гораздо лучше найду для себя правила, чем если бы я строил, руководствуясь только принципами, внушенными мне с детства и принятыми мною без рассуждения. Хотя и при исполнении такого моего намерения я предугадывал различные затруднения, но трудности эти считал устранимыми и без сравнения меньшими против трудностей, которые встречаются при малейших преобразованиях в общественных делах.
Общества, эти огромные тела, слишком трудно поднимаются, один раз ниспровергнутые, или с трудом удерживаются от падения, когда уже пошатнулись, а падение таких громад должно
Так можно было в самом деле оценивать книжные науки XVII века.
