ни черта хорошего не принесла.
– Бог даст, найдет она Лизавету, не переживай, – Лука похлопал Радлова по плечу, дабы малость приободрить; в какой-то момент ему почудилось, будто рука при каждом хлопке врезается во что-то мягкое и неодушевленное, податливое, подобно мертвой плоти – настолько был Радлов безволен, что тело его буквально растекалось, отказываясь выдавать то привычное мышечное напряжение, которым живые отличаются от покойников.
– Да, Лука! – Петр встрепенулся. – Я тебе в июне возмещу то, что Лиза вытащила.
– Брось! Разве в деньгах дело? Нет, лишь бы с девочкой ничего не случилось, потому что… да что ни думай, близкий же человек, совсем крохотной ее помню! Меня больше ее исчезновение волнует, а прочее… это все наживное, не беда.
– Может, и не беда, а столько работы впустую. Тебя ведь жалко. И главное, знаешь, ладно бы сама! В смысле, на себя истратила, опять же, ты говоришь, близкий человек, не так обидно, что ли. Так сперли прямо из гостиницы больше половины, вот в чем глупость! Вот что за девка, толком же ничегошеньки не умеет. Мыслимое ли дело, своровать да потерять тут же! Анекдот же! Ну чистый анекдот!
Тут Петр неестественно засмеялся, как бы в подтверждение своих слов – воздух вокруг ощутимо задрожал, задребезжала да смолкла в беспорядке сваленная посуда. Посреди кухоньки повисла неподвижная дымка, источая духоту и пыль, и там, в духоте и пыли, воцарилась тишина. Неудобной казалась эта тишина, вымученной какой-то, Лука успел подумать, что пришел зря, но Радлов в тот же миг глянул на него пристально, ввинтил ему в самое нутро омертвелый свой взгляд и заговорил:
– Я, знаешь, грешным делом порадовался. Да не то что бы порадовался, только слова нужного… облегчение? Пожалуй, оно. Я испытал облегчение. Ну, когда Лизка умотала. Думал же, вернется, отдохнем хоть от нее малость. Со взрослыми детьми вместе тяжело жить, сам должен понимать. А сейчас Томка уехала, и тоже первый день, а то и два дня ничего, хорошо даже вышло, что уехала. Выдохнул как-то, вроде легче стало. Но со вчерашнего такая тоска нахлынула! Тяжело одному, привык я к ним очень. И если ругань, а бывает порой, из-за всяких проблем… все равно привык. Так что ты, Лука, тут прав – лишь бы с Лизой ничего не случилось. У меня ведь совесть… того… плохо же подумал, что вроде как рад.
– Не убивайся. Известный факт, отдыхать от других людей иногда нужно, в том числе и от самых близких.
– Тебе, может, и факт, у меня же столько книг нету, – Радлов ухмыльнулся, как любой неграмотный человек, гордящийся своей необразованностью. Впрочем, тут Радлов больше прикидывался, чтоб самолюбие потешить таким своеобразным способом – уж коль скоро он полжизни занимался добычей ископаемых, назвать его в самом деле неграмотным никак нельзя.
– И потом, все же понятно, – миролюбиво продолжал Лука, не обращая внимания на дружеский подкол. – Ты вроде как на заводе зациклился, а женщине оно разве нужно? Нет, ей бы хозяйство крепкое, в доме чтоб все хорошо было да ребенок пристроен. Конечно, она на тебя срывалась. Отсюда и
