утишение, но мене просто убивает, што не магу быть с вами. Я уповаю на то, што вы всегда будите так дабры к мене, как вы абесчали, и прошу вас прити к мене, когда мене будит апслуживать леди Рочфорд, патому как по большей части доступ к мене затруднен. Пасылаю к вам беднаво паренька, который услужает мене и пользуется маим даверием, и прашу вас принять его, штобы вы магли часто пасылать вестачку. Прашу дать маему слуге каня, ибо мене вельми трудно его палучить, и прашу вас паслать черес него вестачку.
Астаюсь как и ранее ваша и жилаю вам всего наилуцшего в надежде вскоре вновь увидеть вас. И жилаю, штобы вы были здесь и видели, каких бальших трудов мене стоит написать вам.
Преданная вам на всю жизнь
Отсылались не только письма, но и дорогие подарки. Например, по приказу Кэтрин ее портной сшил мужской головной убор и украсил его драгоценными камнями, отметив в счетах, что камни пошли на украшение туалетов королевы. Генрих беспрекословно оплачивал все расходы жены, которая не знала удержу своей фантазии. Например, на маскарад в феврале 1541 года она нарядилась в костюм павлина. Для его украшения прислуга несколько недель собирала перья птиц, забиваемых для королевского стола, а подручные портного прилежно нашивали их на белый балахон. На головном уборе были закреплены десятки перьев из хвоста царственного пернатого, сине-зеленые глазки которых переливались при малейшем движении Кэтрин.
Бесхитростная молодая женщина не умела скрывать своих чувств, и вскоре окружающие стали замечать то предпочтение, которое она оказывала Калпиперу. Это вызывало жгучую злость у Фрэнсиса Дерема, человека невоздержанного и склонного к внезапным вспышкам гнева. Он сначала весьма прозрачно, а затем все более неприкрыто стал намекать на то, что в недалеком прошлом сам пользовался благосклонностью теперешней королевы.
Постепенно в отношениях между царственными супругами начали появляться первые облачка. Генрих все время жил в нетерпеливом ожидании вести о беременности Кэтрин, но, поскольку никаких признаков не появлялось, он всю вину возлагал на молодую жену, время от времени мрачно изрекая:
– Испанка (он имел в виду Катарину Арагонскую) брюхатела, как только я вешал мои порты на столбик ее ложа!
Ему докучали боли в ноге, отчего настроение становилось еще более скверным. Его томила тоска по турнирам и, в особенности, по охоте. Король уже не мог гнаться за зверем в лесной чаще, и теперь предпочитал сидеть в засаде. Егеря гнали на него зверей, и Генрих VIII, прекрасный стрелок, все еще был способен возвращаться домой с обильной добычей. В свое время его всегда сопровождала Анна Болейн, которая была первоклассной охотницей. Генрих ожидал, что такими же качествами обладает и Кэтрин, но ошибся. Молодая жена являла собой полную противоположность своей кузине. Она была жалостлива, вечно проливала слезы над увечными кошечками и собачками, подкармливали их, а потому не могла даже смотреть без трепета
