уже после его смерти, начинается с имени «Пушкин»1. Когда в интервью газете «Московский комсомолец» его попросили назвать авторов, в наибольшей степени на него повлиявших, Михаил Леонидович назвал три имени – Грин, Рабле и Пушкин2. Не раз в беседах и интервью он утверждал, что Пушкин – самый современный поэт: «Это не кокетство, не желание блеснуть дешевым парадоксом. Это действительно так. Я на самом деле считаю, что самый современный поэт – Пушкин. Не верите – покопайтесь сами и уверитесь»3. Вполне вероятно, что Анчаров читал, как ответил другой его любимый писатель, Александр Грин, на анкету к 145-летию со дня рождения Пушкина. И если читал, то наверняка порадовался сходству мыслей: «Так полно переложить в свои книги самого себя, так лукаво, с такой подкупающей, прелестной улыбкой заставить книгу обернуться Александром Сергеевичем, – мог только он один. Я слышал, что где-то в воздухе одиноко бродит картинный вопрос: „Современен ли А. С. Пушкин?“ То есть: „Современна ли природа? Страсть? Чувства? Любовь? Современны ли люди вообще?“ Пусть ответят те, кто заведует отделом любопытных вопросов»4.
Когда и в связи с чем можно встретить в анчаровских произведениях «веселое имя Пушкин»?
Прежде всего Пушкин – это некий символ, всем понятный, близкий и притягательный. В повести «Этот синий апрель» главные герои (в будущем художник, ученый и поэт) после выпускного вечера едут к памятнику Пушкину. «Скольких пигмеев потом мы видели, перед сколькими поэтическими канцеляриями благоговели и содрогались, <…> сколько пародий на него читали, сколько анекдотов слышали, сколько раз его сбрасывали с корабля современности, сколько раз его святое, весёлое имя как бы стушёвывалось пред именами лягушек-волов, великанов-однодневок и прочих александрийских столпов-времянок, а ведь до сих пор, когда дитя встанет под ёлку и скажет свои первые стишки, то мамки-няньки подумают вдруг с обманчивой надеждой – может, из тебя Пушкин выйдет? Потому что вот уже полтора столетия Пушкин есть нарицательное имя неложного величия»5. А потому «можно верить в личный талант, который вовсе не анархия, а норма будущих времен, веселая, как имя – Пушкин»6.
Для анчаровских героев имя Пушкина пароль, так они узнают «своих». Героиня «Дороги чрез хаос» в школьные годы пишет сочинение, в котором излагает собственные мысли о людях и о жизни, явно расходящиеся с официальными трактовками и завершает сочинение фразой Татьяны Лариной: «Кончаю. Страшно перечесть. Стыдом и страхом замираю. Но мне порукой ваша честь. И смело ей себя вверяю». Учительница Анна Михайловна оказалась достойной доверия, и после этого нестандартного сочинения между учительницей и ученицей завязался откровенный и дружеский диалог. Пушкинские слова послужили здесь своего рода верительной грамотой. Именно у памятника Пушкину Гошка Панфилов объясняет Петру Алексеевичу Зотову,
Воспоминания об Александре Грине. Л., 1972. С. 533.
