следуя примеру священника, перекрестился и, наконец, решился заговорить:
– Я, батюшка, тоже хочу… покаяться…
– Говори, солдат, облегчи душу.
– Это ведь я тогда сказал господину майору про господина поручика… Я в лес шел мимо мельницы, где для стирки все устроили и Вероника работала. Я увидел, как туда наш ротный поручик пошел, а потом Вероника закричала… Я не знал, что делать, мы же с Аверкой весь год вместе, дружили, я в лагерь побежал и первого встретил господина майора. Он, меня увидев, спросил, что случилось, а я ему как есть все рассказал. Господин майор сильно рассердился, мне велел идти в роту, а сам пошел на мельницу. Аверку, верно, аккурат из караула сменили, и он, как был с ружьем к жене отправился, он ей завсегда помогал белье относить. И вот как все обернулось. Получается, если бы не я, с нашим полковым командиром ничего бы не случилось…
– … А твой Аверка застрелил бы того, кого надо? – продолжил мысль отец Василий, строго посмотрев на Антося, который от этого совсем съежился и опустил глаза.
– Пути Господни… – произнес отец Василий, перекрестившись. – Отпускаю тебе твое невольное прегрешение, ежели оно было. Только, знаю, тебе будет легче тогда только, когда во оставление грехов ты чтото делаешь руками. Так вот тебе послушание: вырежешь табличку вот с такой надписью, – священник протянул Антосю четверть бумажного листка с аккуратно выведенными буквами и цифрами, – здесь написано «майор Эмбахтин Андрей Григорьевич, командир 19-го егерского полка с 12.05.1809 по 12.06.1812». Приладим табличку у иконостаса, пусть будет для полковой истории.
– Так господин майор тоже умер? – пробормотал Антось.
– Царство ему небесное, хороший был человек. Поеду отпевать… А ты ступай в лагерь, как тебе капитан велел. Вот беда – руки у тебя задрожали – ты сейчас ни дерево резать не сможешь, ни из ружья метко выстрелить, а капитан хотел лучших стрелков отобрать. Еще вот что тебе назначаю: десять раз перед сном читай «Верую» – быстрей ересь свою униатскую забудешь. Ступай с Богом.
Затеянный капитаном Княжниным стрелковый «турнир» в тот день так и не состоялся. Был получен приказ о срочной передислокации в Гольшаны, назначенные генералом Дохтуровым местом сбора его корпуса. Полк выступил в поход быстро. Егерям ведь даже палатки иметь было не положено именно для легкости перемещений – чтобы ничего не привязывало к месту, пусть даже хорошо обжитому за несколько недель. Основательно устроенные из самых невообразимых материалов балаганы были без сожаления оставлены на потеху окрестным ребятишкам, а скорее, их родителям на дрова. Поживиться в оставленном лагере чем-то более существенным вряд ли было возможно – русская пехота отправлялась в поход, не забывая унести с собой все, что может пригодиться в пути и на следующем биваке. Денщики навьючивали на лошадей офицерские чемоданы (только полковым и батальонным командирам полагалось иметь походный экипаж), егеря средней шеренги распределяли между собой ротный
