Кстати, вы, коллеги, обратили внимание на чулки? Они разодраны именно на коленях.
Мартынов хлопнул в ладоши:
– Прекрасно, граф! Ваша логика вызывает восхищение.
Мартынов стал что-то писать на листе бумаги, поставил красивую подпись и протянул Соколову:
– Вот, Аполлинарий Николаевич, разрешение вам на допрос Зинаиды в Лефортовской тюрьме. У меня просьба: хорошенько «поводите» Зинаиду. Вы умеете это делать. Еще свежо воспоминание о деле скрипача-виртуоза Казарина, которого только вы сумели разговорить. Удачи вам! – Пожал гению сыска руку.
Когда Соколов был уже в дверях, Мартынов, вечный скептик, добавил:
– Но я все еще сомневаюсь в том, что убийца – Гершау. Ему нет никакого резона убивать молодую, полную красоты жену. Мы беседовали с людьми, которые знали эту семью, и все в один голос говорят – это была самая дружная на свете пара. В этом убийстве нет здравого смысла…
Соколов придерживался правил: войдя на светский бал, сразу же танцевать. И второе: всякий разговор заканчивать самому. На этот раз он уже с порога бросил реплику:
– Александр Павлович, ты видел много преступлений, в которых был здравый смысл? А почему в этом убийстве он должен присутствовать? И потом, нам ведь не все обстоятельства известны. Будь здоров, начальник!
Глава IX
Клеопатра из лефортовской тюрьмы
Под тюремными сводами
Соколов остановил легкую коляску, запряженную парой, сказал:
– Гони в Лефортово, к военной тюрьме!
Военная тюрьма в старинном Лефортове была построена в 1880 году по самым передовым американскому и западноевропейскому образцам. Была она К-образной формы, обнесена по всему периметру четырехметровой крепостной стеной. И отличалась тюрьма удобствами, невиданными в других московских «мертвых домах» – Центральной пересыльной (Бутырской), губернской (в Малых Каменщиках), исправительной (Матросская улица) и женской (Новинский переулок, 16).
Потолки высоченные, отопление уже в начале XX века стало паровым. Если встать в камере на стол, то и нынче с сердечной тоской лишенного свободы можно обозревать лефортовские окрестности: надзиратели сквозь пальцы смотрели на это безобидное нарушение режима.
В Лефортовском узилище в каждой камере был водопровод с умывальником, а еще клозет со сливным бачком. Роскошь!
Здесь отбывали наказание сто – сто тридцать нижних чинов, хотя камер – двести пятьдесят. Если учесть, что обычно сидели по двое, большинство камер всегда пустовали.
Пройдут годы, и об этом учреждении с ужасом, вполголоса будут говорить москвичи. Эта тюрьма в 1936 году войдет в ведомство НКВД. Тысячи людей, чаще всего безвинных, в годы большевистского лихолетья будут томиться в его крепостных стенах.
…А пока что через Покровку и Старую Басманную на обычном городском лихаче граф Соколов катил на окраину Москвы.
Соколова
