style="font-size:15px;"> – Так вы немец?
– На одну четверть. На остальные три – русский.
– Совсем непонятно, – миндалевидные глаза клиентки загорелись диким любопытством. – Зачем, Господи, зачем?!
– Работу нашел. И от дяди нам с сестрой дом в наследство достался… А ведь я вспомнил, где видел вас. На фотографии вместе с моим дядей.
– С вашим дядей? У него случайно фамилия не Фирсов?
– Да. Николай Викторович.
Руки женщины задрожали. Она извинилась и поспешила к машине. Андрей догнал ее:
– Подождите! Мне, а особенно моей сестре, интересно: что послужило причиной его исчезновения?
– Я не в курсе.
– Но вы же с ним… встречались.
– Нет, мы с ним жили.
– Вы должны его знать лучше, чем кто-либо.
– Как выясняется, человека никогда до конца не знаешь.
– Андрей! – вдруг раздался голос хозяина мастерской. – Хватит кадриться с красивой женщиной. – У нас новый клиент.
– Сейчас! – И Андрей виновато взглянул на Викторию – Дела! Но так бы хотелось с вами поговорить.
– Вот что, – ответила Виктория. – Я дам вам свой телефон. Когда закончите, позвоните.
Андрей едва дождался окончания смены и сразу набрал номер. Он предложил Виктории куда-нибудь сходить, в ресторан, например. Но она ответила:
– Приезжайте ко мне, – и продиктовала адрес.
Андрей был противоположностью сестре. Он не задумывался ни о каких тайнах дяди. Гораздо больше интриговала сама Виктория с ее сумасшедшей сексуальной притягательностью. Красавицей ее не назовешь, но было в ней что-то, отчего у любого мужчины кружилась голова.
Он заехал домой, помылся, привел себя в порядок и помчался по указанному адресу. Хозяйка встретила его в восхитительном голубом платье и так опять посмотрела, что все пошло кругом. Теперь Андрей боялся лишь одного: вдруг она пригласила его только ради дела?
– Вам, – Андрей неловко протянул ей огромный букет.
Глаза Виктории томно сверкнули, улыбка обнажила белые жемчужины зубов:
– Какая прелесть. Проходите.
Небольшой стол был искусно сервирован: шампанское, фрукты, тосты, икра в вазочке. Андрей, который так спешил на встречу, что не успел даже поужинать, посмотрел на деликатесы, сглотнув слюну. Виктория перехватила его взгляд:
– Старалась не ударить перед немцем в грязь лицом.
– Я русский, – напомнил Андрей.
– Ваше право считать себя кем хотите. Только тем ли вы гордитесь?
– Извините, мне кажется, вы не слишком любите свою родину?
– Проходите, присаживайтесь… Не люблю, спрашиваете? Моя бабушка здесь не жила, а мучилась. И мать тоже. Теперь вот мучаюсь я. Зарплаты крохотные, у вас пособия гораздо больше. И за эти крохи из тебя выжимают последнее. Раньше с работником хоть как-то считались, его защищал закон социализма. А теперь даже не вспоминают о социальном государстве. Чуть что – на улицу, на биржу, где на месячное пособие в магазин раз
