я смогу упорядочить рассказ Маркуса о его жизни.
– Можно взглянуть? – попросила я, горя желанием самой увидеть письмо Галлогласа, и Маркус неохотно передал мне письмо. – «…многочисленные звенья больших и малых событий образуют цепь, на которой держится судьба королей и народов…», – прочла я строчку из письма.
Это напомнило мне слова Мэтью о вампирской памяти, которая цепко сохраняет самые заурядные события. Потом я вспомнила свои игры с близнецами. Наверное, я посадила семена их будущих воспоминаний.
– Кто бы мог подумать, что пройдет чуть больше месяца после этого письма Галлогласа и в городишке близ Бостона на мосту прозвучит выстрел, – вновь заговорил Маркус; казалось, он размышляет вслух. – Эмерсон назвал его выстрелом, слышимым во всем мире. День, когда мы решили, что больше не хотим выносить скотское обращение короля Георга с жителями американских колоний, начался как обычный апрельский день. Я возвращался домой из Нортгемптона. Весна выдалась теплая. Земля успела оттаять. Но в тот день подул холодный ветер с востока. – Сейчас Маркус вряд ли видел окружающих. Его голос звучал почти отрешенно. Он вспоминал события далекого прошлого. – И вместе с ветром появился всадник.
Ле-Ревенан. Письма и бумаги Конфедеративных Штатов Америки
№ 1
Галлоглас – Филиппу де Клермону
Кембридж, Массачусетс
6 марта 1775 года
Досточтимый дед!
Нынче утром я был в Старой Южной церкви, где доктор Уоррен выступал с речью по поводу пятой годовщины бойни в Бостоне. В зале было не протолкнуться, а сам доктор облачился в белую тогу на манер римлянина. «Сыны свободы» горячо приветствовали этот спектакль.
Доктор Уоррен взбудоражил собравшихся упоминанием о его стране, истекающей кровью, и призывами встать против власти тирана. По его словам, чтобы избежать войны, английская армия должна уйти из Бостона.
Достаточно будет искры, чтобы вспыхнул мятеж. «Близорукие смертные не видят, что многочисленные звенья больших и малых событий образуют цепь, на которой держится судьба королей и народов», – сказал доктор Уоррен. Я сразу же записал его слова, поразившие меня своей мудростью.
Это письмо я вручил Дэви Хэнкоку, который позаботится о его надежной и быстрейшей доставке. Я же вернулся в Кембридж для выполнения других твоих поручений. Жду твоих пожеланий, касающихся «Сынов свободы», но предвижу: твой ответ запоздает, и я уже не смогу изменить того, что нынче кажется неминуемым. Дуб и плющ вместе не станут сильнее, но будут отброшены в разные стороны.
Написано в спешке в городе Кембридже твоим верным слугой
Постскриптум: К письму прилагаю любопытную вещицу, отданную мне на память одним из «Сынов свободы». По его словам, это осколок мушкетного ядра, выпущенного англичанами по дому на Кинг-стрит, когда в 1770 году произошло нападение
