с Бланкой: она показала мне квартиру Тоби, куда недавно переехала (сюрприз, мама, сюрприз) и обновки, которых он ей накупил. Не могу сказать, что я была в восторге от того, что они съехались до свадьбы. И дело было вовсе не в приличиях, просто… Нет, я не смогла бы объяснить. Наверное, мне было трудно признать, что моя дочь повзрослела окончательно.
Однажды, не успели мы договорить, как вновь замигал значок вызова, и рука у меня сработала быстрее, чем голова. Пару минут мы с возникшим на экране незнакомцем пялились на друг на друга, потом он рявкнул:
– Кто вы такая, черт побери?
Мои мысли заметались, как испуганные выстрелом зайцы. Не требовалось особых усилий, чтобы понять, кого я имею честь лицезреть в два часа ночи! Мне захотелось втянуть голову в плечи и закрыть глаза руками, лишь бы не видеть этого тяжелого взгляда из-под гневно сведенных бровей. Поэтому я села, как можно прямее, откашлялась и максимально вежливо ответила:
– Доброго вечера, пан Тамм. Я – Виола, помощница вашей матери.
– Хороша будет с утра помощница, которая по ночам зависает в сети, – ответствовал мне пан Тамм. – Я установил комм для общения с матерью, а не для личных целей ее работницы…
Я вспыхнула.
– Если вы понимаете ценность разговоров с матерью, думаю, ничего страшного не увидите в том, что я пользуюсь вашим коммом, чтобы звонить дочери. И потом, пани Ханна разрешила мне…
– Дочери, значит? – его брови разгладились, но теперь уголок рта саркастически пополз вверх, – в два часа ночи? Нарушаете детский режим…
– Она взрослая…
Господи, да почему я вообще перед ним отчитываюсь! Великая проблема! Пару мгновений мы неприязненно разглядывали друг друга и молчали. Я не могла позволить себе роскошь выключить экран перед носом у собственного работодателя. Он, видимо, размышлял, есть ли смысл дальше удерживать в отчем доме нерадивую служанку… Странно, по голосу он казался намного старше, да и пани Ханне на вид уже под восемьдесят, и я была уверена, что пан Матс – мужчина в возрасте. Выглядел он, конечно, неважнецки, словно несколько дней пил, не просыхая: лицо опухло, глаза – в красных прожилках, щеки заросли неряшливой щетиной… Неудивительно, что он уже три дня не звонил матери. Но если я оценку его внешности провела мысленно, то он то же самое в мой адрес озвучить не постеснялся:
– Пани Отс обещала мне, что ее подруга, которую она так горячо рекомендовала, – он закатил глаза, будто бы вспоминая, и процитировал с издевкой, – «солидная пани сорока пяти лет». А я вижу особу, которая никак, извините, под эти характеристики не подходит. Я еще когда голос вас услышал, засомневался.
– Поверьте, на качестве моей помощи пани Ханне мой возраст никак не отражается!
– Так сколько же Вам?
Бестактность полная. Ну, ладно.
– Скоро
