в бешенстве оглянулся на приятеля.
– Не очень-то и хотелось, – сказал Владимир. – Поехали обратно.
– Я тащился хрен знает куда не для того, чтобы вернуться не солоно хлебавши! – заявил Колька. И швырнул в окошко деньги.
«Ого, – подумал Владимир. – Что он, интересно, задумал, если готов такие деньги истратить?»
– Подавитесь, христопродавцы! – Колька был громогласен. – Ну, где наш личный вертухай? Чтоб через минуту здесь был! За него заплачено!
– Поднимитесь по этой лестнице. Вас встретят.
– Охренеть можно! – ворчал Колька, гулко ступая по широкой мраморной лестнице. Приятели шли на второй этаж. – Триста рублей! Это ж почти пол-ящика «паленки»!
Экскурсовод оказался мужского пола – невысокий, ладный парень лет тридцати. Общая чернявость и тонкие усики делали его похожим на покойного Джохара Дудаева.
Он стоял на лестничном пролете второго этажа, не без любопытства глядя на идущих.
– Это вы в Золотой зал?
– Глаза разуй! – проворчал Колька. – Кроме нас, еще кого-нибудь видишь?
– Интересуетесь историей Донского края?
– Ага, мы от нее тащимся, как блоха от дихлофоса.
– Хлопцы, мне не нужны проблемы…
– Нам тоже. Ты – экскурсовод?
– Да.
– Мы будем смотреть, а ты не путайся под ногами. И тогда проблем не будет. Все ясно?
– Что ж тут непонятно… Появятся вопросы – обращайтесь.
– Обратимся, и не сомневайся, – буркнул Колька. – Еще забодаешься в справочниках рыться…
– Прошу прощения за моего друга. – Владимир решил, что пора вмешаться. – У него была трудная ночь. Ну, начнем?
Экскурсовод кивнул и жестом указал на дверь. Вошли, огляделись и приступили к осмотру.
Золотые изделия, найденные в курганах, быстро надоели. Хотя сперва они вызвали у Кольки огромный восторг: надо же, какие цацки находят в курганах!
Мимо манекенов, облаченных в наряды, расшитые золотом и серебром, пробежали, как мимо тряпья в секонд-хенде.
Наконец, добрались до витрин с холодным и огнестрельным оружием XVII—XIX веков. Пищали, ружья… Каждому экспонату – цены нет.
– Сабля, сабля! – вдруг лихорадочно забормотал Колька. – Смотри! У, какая!..
Владимир подошел ближе. Серебряные накладки на эфесе, хищное лезвие, нисколько не потемневшее за века… А на рукояти холодно горели драгоценные камни. Надпись гласила: «Казацкая сабля, XVII век».
– Красивая, дорогая. Но не моя.
– Ты уверен?
– Вот здесь, на рукояти, был крупный рубин.
– Господи! – сказал Колька. – Да если из нее только камешки выдрать да загнать… – воровато оглянулся в сторону экскурсовода, – это ж на всю жизнь хватит да еще внукам останется! – Вихрем понесся вдоль стеллажа, тыча пальцем во все, что походило на острое, режущее и колющее:
