в магазин, тоже никого не было. Нэш всмотрелся в телевизоры на стене. В них что-то изменилось. Экраны по-прежнему были темными, но не просто черными, как обесточенный жидкокристаллический или плазменный дисплей. В мутной черноте слабо виднелись какие-то расплывающиеся круги. Экран ненастроенного старого телевизора обычно контрастный, шумный и трескучий. Экраны на стене словно бы все включили, но сигнал на них явно не поступил.
Джесси и Эдуардо тоже заметили неладное.
– Что случилось?
Нэш повелительно выставил ладонь вперед. Ему уже пришло в голову разумное объяснение: если все телевизоры, подсоединенные к одной сети, внезапно заработали, то выключатель находится где-то в подсобке.
Значит, там кто-то есть.
Он потянулся к пистолету за поясом и тут заметил кое-что еще. На экране айфона в руке у Нэша виднелось то же самое. По блестящей черной поверхности экрана расплывались мутные темные круги. Но ведь айфон невозможно включить из подсобки.
Нэш поглядел на Чекса, который тоже удивленно рассматривал телефон.
– Что за хрень?
Нэш снова уставился на айфон. Круги проявились четче. Он не мог отвести от них взгляд. Темно-серые тона потемнели, светло-серые посветлели. В медленном круговороте смутно угадывался какой-то рисунок, будто на черно-белых картинках, куда надо долго смотреть, пока не увидишь далматинца или еще какую-нибудь фигню. Только эта картинка двигалась.
Лицо?
В телефоне?
Кто там? Что там? Кажется, их много. Нэш решил, что они хотят поговорить именно с ним, что все это затеяно ради него одного. В этом он ошибался: нечто подобное происходило по всей стране, со множеством таких же, как он, людей. С одной только разницей – Нэш воспринимал все это очень четко. Все это предназначалось не одному ему, но вызвало сильнейший отклик только в нем, потому что его душа уже была настроена на нечто подобное.
Поэтому только он заметил, что в калейдоскопе точек на экране возникло цифровое изображение компаса с бешено вертящейся стрелкой.
Чекс продолжал глядеть на экран телефона, Эдуардо и Джесси смотрели на экраны телевизоров, но никто из троицы изображения не видел. Оно было не для них.
А потом Нэш услышал – или почувствовал – сообщение. Оно звучало диким и злобным воем, глухим, будто откуда-то из-за гор, в ночи; и в этом многоголосом завывании можно было разобрать два слова. Глагол и направление. Нэш заморгал и ощутил, как сообщение пронизывает его насквозь.
Стрелка компаса замерла.
Она четко указывала направление.
Внезапно экран почернел, а шуршащее потрескивание прекратилось.
Когда все выбрались из магазина, Джесси заметил, что к Нэшу вернулась его решительная поступь. Нэш прикурил, помолчал, будто раздумывая, а потом кивнул на сумки с награбленным на плечах сообщников.
– Бросайте, – велел он.
– Чего?
– Там,
