style="font-size:15px;"> Иногда…
Сел на камушек.
Закурил, поглядывая то на струящуюся у ног неведомую и не широкую обскую протоку, то на другой берег, поросший невысоким густым кустарником, то на низко стелящиеся над стылой землей облака.
Вот я и дома, наверное, думаю.
Хотя вроде как и коренной москвич…
– О чем задумался, Валерьяныч?
Вздрагиваю.
Коля.
Николай Николаевич, в смысле.
Он, как и его брат Вася, – тоже охотник, умеет подбираться так, что сначала толком и не различишь.
Да и в остальном кое в чем похожи: оба, к примеру, свой не самый простой кусок хлеба изобразительным искусством зарабатывают. Только Николай, в отличие от Васи, не ветреный живописец, а твердо стоящий на ногах фотохудожник-документалист, график и весьма недурной иллюстратор.
И успешный полиграфист.
Ничего личного, просто работа такая.
Сам нарисовал.
Сам сфотографировал.
Сам издал.
Чуть ли не каждый второй из постоянно тут выходящих иллюстрированных фотоальбомов о «суровой природе Ямала» и «героическом труде» газовиков и прочих нефтяников – его, Николай Николаевича.
Кстати.
Фотографирует реально здорово.
Умеет поймать и настроение.
И момент.
Вот прям как сейчас.
Аж мурашки по коже…
А пейзажи, которые продолжает писать, в отличие от брата, в насквозь реалистичной манере, – это так.
«Баловство».
Ну, – с его точки зрения, разумеется.
С моей – некоторые очень даже и хороши…
…Качаю головой.
– Умеешь же ты, Коль, подкрасться незаметно, – хмыкаю, стряхивая пепел под ноги. – Прям как тот самый п. ц…
– Не отнимешь, – кивает степенно.
И тоже хмыкает в ожидании.
Я жму плечами.
– Да ни о чем, – поясняю наконец, – Николаич. Так. Просто, как всегда, странное ощущение, что чуть ли не домой приехал. А ведь москвич…
Коля еще раз хмыкает.
Вздыхает, почти что жалобно.
Садится на соседний камушек, достает из внутреннего кармана плоскую, наполовину полную, стеклянную фляжку с плещущимся внутри коньяком.
Достойный, кстати, коньяк.
Вполне.
И, что самое главное, – под настроение уж как-то очень уж подходящий.
– Будешь? – спрашивает.
– А то…
Делаем по большому, уверенному такому глотку.
– Понимаю, – говорит. – Хотя сам-то как раз местный, салехардец. Тут просто, старина, вопрос не в пространстве. Тут, понимаешь, похоже, вопрос в его сопряжении с временем. Не ты первый. Позже, наверно, поймешь…
Я в задумчивости чешу указательным пальцем бровь и жую нижнюю
