особо ценные магические предметы, в том числе и карманный справочник «1001 заклинание, полезное в хозяйстве».
Еще два часа у меня ушло на то, чтобы как-то взгромоздить багаж на верх и запятки кареты. Хорошо еще, что у некоторых рыцарей имелись оруженосцы, взявшиеся мне помогать, иначе я провозился бы до позднего вечера.
Наконец последний узел был закреплен, на самый верх водружена никак не желавшая складываться тренога – что-то там заклинило в ее конструкции, – и последним в карету, вернее, в отделение для слуг забрался я. Едва захлопнул за собой дверцу, кучер с оттягом щелкнул кнутом, произнес краткое напутствие лошадям («А не пошли бы вы…»!), те дрогнули, с кряхтением сдвинули карету с места и поволокли ее прочь.
В отделении для слуг места было мало – почти все свободное пространство между двумя скамьями занимала походная жаровня с углями, которую следовало периодически разжигать для тепла, корзина с углем и несколько узлов и корзинок кое с какими вещами и запасом еды. На лавке напротив меня обнаружились две служанки, которые тут же, не успела карета тронуться, принялись усиленно улыбаться, мило щебетать и всячески демонстрировать свою демократичность. Мол, несмотря на то что служим высокородным господам, мы готовы обратить внимание и на вас, слуга чародея. Я постарался отодвинуться от них подальше. Не то чтобы мне после русалок и вервольфов так уж противны были «обычные» женщины – скорее наоборот! – просто не верил в собственную привлекательность. Нет, русалки много раз повторяли, что я просто красавчик, даже говорили что-то про «аристократическую бледность и гордый профиль», но они сильно хотели замуж и потому были пристрастны. Для меня моя внешность не играла никакой роли.
Отвернувшись от усиленно прихорашивающихся служанок, посмотрел в окно. Карета с натужным скрипом (вот-вот развалится) сделала поворот и теперь медленно и величаво удалялась от башни. Деревню Реченку отсюда нельзя было увидеть – ее загораживали холмы – как и Лес Единорогов.
– Ах, – трепещущий голос одной из служанок заставил меня вздрогнуть, – вам, наверное, тяжело прощаться с родными местами?
– Да, – пробормотал я, не отрывая взгляда от медленно ползущего мимо луга, усеянного желтыми цветками кульбабы и свечками конского щавеля, – тяжело…
До самой околицы шли молча. Учитель держал меня за руку, как маленького ребенка, и я чувствовал, как напряжены его пальцы.
За плетнем мы остановились. Немного постояв, учитель крепко обнял меня.
– Уходи, – глухо сказал он. – Как можно скорее!
– Почему? – Эти слова его были первыми за долгое время, и я хотел узнать причину.
– Уходи как можно дальше, – произнес он.
– Но, учитель…
– Завтра сюда придут медиане, – помолчав, сообщил он. – Я останусь защищать мирных жителей, но… Ты должен выжить. Такой талант не имеет права погибнуть. Уходи и постарайся
