товарищи, читал статьи Бернштейна и сразу понял, что удар нацелен на основу марксистской доктрины. На его взгляд, наступил подходящий момент, чтобы раз и навсегда показать, какую позицию занимает германская социал-демократия. Он не мог позволить Бернштейну беспрепятственно высказывать свои мысли и мгновенно дернул за «сигнальную веревку»[49].
Страницу за страницей в саксонской Arbeiterzeitung Гельфанд посвящал жестким нападкам на размышления Бернштейна. То, что делал Бернштейн, было, по мнению Гельфанда, не чем иным, как «уничтожением социализма». Сомнения Бернштейна в крахе капиталистического строя, в губительности воздействия экономических кризисов лишний раз доказывали его неспособность мыслить «по-научному». Немецким рабочим абсолютно не нужно, с пеной у рта доказывал Гельфанд, принимать всерьез прогноз Бернштейна, что преждевременная революция закончится «невероятным поражением» социалистической партии. Срываясь на крик, Гельфанд потребовал: «Дайте нам полгода правительственного беззакония, и капиталистическое общество уйдет в историю»[50].
Немецкие социалисты дрогнули; одна за другой социалистические газеты приняли участие в скандале. Поначалу партийные лидеры воздерживались от публичных заявлений. Они привыкли к разногласиям в партии и, в частности, к конфликтам, инициатором которых был редактор Sachsishe Arbeiterzeitung.
Бернштейн считал, что есть шанс заставить критика из Дрездена замолчать. Нападки Гельфанда, его контрудары, революционный энтузиазм были не чем иным, как дешевыми эффектами для невежд. «В самом деле, смешно продолжать спор через пятьдесят лет после создания Коммунистического Манифеста, когда политические и социальные условия полностью отличаются от условий того времени… Современное рабочее движение не ведет сенсационных сражений, а завоевывает позиции, шаг за шагом, в непрерывной, упорной борьбе»[51].
Статья не произвела предполагаемого эффекта; уже ничто не могло удержать Гельфанда. Он не прекратил атаки на Бернштейна. В отличие от Каутского, Бебеля и Либкнехта Гельфанда не связывали ни личные симпатии, ни чувство социалистического товарищества. Партийные лидеры сначала скептически наблюдали за спектаклем, разыгрываемым Гельфандом, в котором он исполнял роль великого инквизитора, преследователя одного из самых любимых учеников Фридриха Энгельса, а затем пришли в неописуемую ярость.
Они наблюдали, как их товарища клеймили как «антисоциалиста», саботажника, предателя революции. Гельфанд демонстративно игнорировал голоса, звучавшие в защиту Бернштейна.
Гельфанд решил, что человеку, совершившему ошибку, должно быть вынесено официальное порицание на предстоящем съезде партии в Штутгарте в 1898 году. Кроме того, он заставил дрезденских избирателей внести резолюцию, в которой решительно заявлялось, что одними реформами не покончить с классовым обществом – это задача революции.
Руководство партии не могло больше терпеть Гельфанда.
Сигнальная веревка использовалась в старых трамваях.
Sachsishe Arbeiterzeitung. 1898. 6 марта.
