меня в свою историю. Верно?
На миг Проктор испытал соблазн солгать ей.
– Это моя работа. Это то, что я делаю.
– Точно. Трахать людей ради денег. Мы оба этим занимаемся.
Стефани выглядела даже хуже, чем накануне, возле станции метро. Там она казалась сплошь обтянутой гусиной кожей, подкрашенной резким светом уличных фонарей. Сегодня, куда бы он ни посмотрел, были видны только кости. Скулы слишком выдавались наружу, запястья выглядели опухшими, потому что сами руки были совершенно бесплотными, а когда сквозь разрезы в джинсах выглядывали колени, они были такими острыми, что казалось, вот-вот проткнут насквозь нездоровую кожу.
– Я больше не пишу эту историю, – ответил Проктор. – Это уже не рассказ о человеческих судьбах. Все давно вышло за их рамки. Каждый день я узнаю что-то новое, и угол постоянно меняется.
– Смотрю, ты настоящий ас, Вудворд и Бернстайн в одном лице[4].
Он явно не ожидал от нее таких слов. Похоже, его удивление не ускользнуло от Стефани, потому что она горько усмехнулась.
– Да, я знаю, кто эти парни и что они сделали. Ты думаешь, если я торгую собой, то у меня мозги футболиста?
– Нет. Я так не думаю.
Стефани провела рукой по спутанным светлым прядям.
– Итак, все эти люди, с которыми ты разговаривал – все остальные, такие, как я, – что они думают?
– О чем?
– О твоей теории про подложенную бомбу.
Проктор опустил голову и посмотрел себе под ноги.
– Они не знают.
– Как это?
– Я еще не говорил им.
Стефани вновь напряглась:
– Почему нет?
– Я разговаривал с большинством из них до того, как узнал это. А когда узнал, не был уверен, что это правда.
– Ну а теперь?
– А теперь уверен. Да.
– И когда ты это обнаружил?
– За три дня до того, как впервые увидел тебя. Я не хотел говорить об этом, но когда ты отказалась общаться со мной, у меня просто сорвалось с языка. От отчаяния. Хороший журналист такого никогда допустит. Но теперь уже поздно брать свои слова обратно.
Стефани вздрогнула, а затем ее бросило в жар.
– Кто еще знает?
– Никто. Только ты да я.
Она не пыталась скрыть свое недоверие.
– Ты надеешься, что я в это поверю?
– Это правда.
– Почему ты никому не сказал?
Кит прикусил нижнюю губу:
– Потому что мне страшно.
Дом, в котором жил Проктор, представлял собой небольшой викторианский особняк. Не слишком красивый внешне, но в квартире имелся свой стиль, хотя и явно скопированный с какого-то журнала. Здесь были стереосистема «Боуз», широкоэкранный телевизор «Сони» и датская мебель – кресла, лампы, книжные шкафы – всё в духе минимализма и очень чисто.
Р. Вудворд и К. Бернстайн – американские журналисты, расследовавшие Уотергейтский скандал, приведший к отставке президента США Р. Никсона.
