отлично?
– Что резкий.
– Эссеист, блин… Ботаник, наверное, какой-то, с таким точно не сработаюсь.
– Отлично, – повторяю я.
– Да что отлично?
– Что с ботаником ты не сработаешься.
– Библиотекарь. – Лицо актера кривится от пренебрежения. – Долго еще? – спрашивает он.
Проходим мимо киоска «Табак» с дверцей на торце.
Взмокшие от пота останавливаемся покурить, дым медленной паутиной путается в низкие косматые дерева.
– Почти пришли.
– Может, по пиву?
– Не, он терпеть не может алкоголь.
– Да на хрен он тогда нам вообще нужен? – взрывается Серега.
– Нужен. – Утираю лоб рукой. – Если его фанатизм запустить в нужное русло, он информативным потоком любой театр перебьет.
– Как?
– Увидишь… Да связи у него нехилые имеются.
– У него?
– У него.
– А что же он тогда нигде не печатает свои эти рецензии?
– Из принципа.
Обходим яблоневые заросли, останавливаемся у стальной двери третьего подъезда кирпичной пятиэтажки. Гляжу на цифры домофона.
– Ну, набирай, – торопит Серега.
– У него нет домофона.
– Час от часу не легче.
Звоню ему на сотовый:
– Лех, мы внизу, открывай.
– Я тебя понял, – слышу ответ на том конце.
Замечаю сообщение в Viber. Ленка.
«Извини, я сегодня погорячилась, мне не надо было так с тобой говорить».
Конечно, не надо было. А то с утра разругались, как дураки, Ленка начала свою песню:
– Зачем тебе это надо, зачем? Ты замараешь свою репутацию… Ты представляешь, какую премьеру я готовлю? По Шекспиру! «Ромео и Джульетта»! Трехчасовую! В спектакле почти тридцать актеров! Бюджет больше двух миллионов!
– Постой-постой, – растерялся я. – Ты же хотела скромную постановку по Некрасову, деньги сэкономить, мол, областной все равно ничего путного не придумает.
– Планы, Платон, порой имеют свойство меняться, – сказала Ленка в сердцах и, оставив после себя аромат недопитого кофе, пошла в ванную краситься.
Дверь открывается. Выходит Библиотекарь.
– Привет, Платон, – жмет мне руку. – Алексей, – протягивает ладонь Сереге.
– Сергей, – несколько теряется актер. Взгляд его озадачен и тревожен.
– Проходите, – говорит хозяин и, звеня ключами, заводит нас в сумрак подъезда.
Синие стены отдают сыростью и пахнут мелом. Полумрак заполняют широкие плечи Алексея, он ведет нас к себе. Первый этаж, продолговатый коридор, кажется, что в глазки металлических дверей за нами кто-то наблюдает. Откуда-то лает собака. Резкий электрический треск ламп. Такое ощущение, что нас ведут по тюремной взлетке.
Мы
