прошу оказать активное содействие. Скинешь им пьесу?
– Скину, – приободрился я.
Художники хором продиктовали свой рабочий емэйл и ушли.
Дальше был лысоватый мужик, активно изображающий трезвость. Зачем его пригласили и какую он может оказать нам помощь я так и не понял. Мы пожали друг другу руку, не назвав имен. На этом все и закончилось. Следом, до этого топчась в приемной, появилась бодрая женщина в очках неопределенных лет и неопределенного характера. Мы познакомились.
– Платон, – представился я.
– Елена Платоновна, – представилась она.
– Вот этому человеку ты можешь доверять, – резюмировал Азим Газизович, даже не назвав ее должности.
Закончила парад знакомств мощная бабища, щедро одаренная вульгарной полнотой, похожая, как мне показалось, на Пугачеву. Директор ей, как и другим, поведал о грядущих планах.
– Театр? – произнесла она брезгливо… – Зачем нам театр?
– Как это зачем? – обиделся Азим Газизович.
– У нас и так их целых четыре.
Алевтина Васильевна смерила меня взглядом. Я улыбнулся: «Ну, что пялишься? Не таких обламывал!»
– Знакомьтесь. – Директор разрядил обстановку, как говорится – вынес мяч в аут. – Это Павел.
– Платон, – совсем не обижаясь, поправил я.
– Да, Платон, а это… – Он робко указал на обезображенную недовольством хабалку: – Наш художественный руководитель – Алевтина Васильевна.
– Очень приятно, – не двигаясь с места, покривилась она.
Все с ней понятно… Напиши я роман про все это наше дело, такую героиню, как Алевтина Васильевна, критики сразу же окрестили бы одноплановой, примитивной, однообразной, «персонаж без развития», не сложно структурированный образ художественной литературы, а просто типичный злодей какой-нибудь трешевой комедии. Ну и пусть, хоть убейте. Но не всем же суждено метаться между добром и злом, многие из нас давно уже свой выбор сделали, ни на секунду не усомнившись в своей правоте.
– Пьесу вечером вышлю. – Я беспрерывно чиркаю зажигалкой, выходим из служебного входа, за небольшой парковкой начинаются сосны. Несколько тропинок уводят в разные стороны.
– Не нравится мне этот танцопляс. – Серега, прикрывая зажигалку от легкого ветерка, подносит огонек к сигарете.
Удаляемся по левой тропинке в хвойную тишину.
– Кто?
– Да этот, Микки-Маус.
– Мне тоже. Но ты других не видел. – Перед моими глазами всплывает лицо Алевтины Васильевны.
– Кого?
– Увидишь и поймешь.
На адреналине грядущих свершений берем в маленьком магазинчике по две бутылки «Пикура», забираемся в сосновую глушь. Располагаемся на толстоствольном упавшем дереве, окруженном внушительной и шумящей жизнью листвой.
– Свиньи. – Серега пинает пластиковый стаканчик.
Живописный пейзаж
