в нем упало, и скорость паровоза уменьшилась. Кабину все время сильно трясло, словно паровоз катил по кочкам. Зубы выбивали дробь. В открытую форточку бил сильный ветер. Впечатление от скорости не было ничем ни приглушено, ни амортизировано. Все удары по стыкам рельс паровоз и кабина принимали на себя. Казалось, что быстро едешь в телеге.
В колхозе выдергивали из земли свеклу, обрезали ботву, набирали свеклу в кучки, а потом перебрасывали ее в редкие трехтонки. В воскресенье отпросился у Анатолия Яновича и на попутных телегах и пешком добрался до Друст. Пришел к брату Александра Ивановича – Ване Чухареву и его жене Шуре. Ваня приходился двоюродным братом Александра Ивановича, тоже родом из Сибири, и, демобилизовавшись, приехал сюда по его приглашению. Шура в войну работала у немцев в концлагере. Мама дружила с нею в то далекое время в Друстах.
Вечером в клубе, просторном, похожем на сарай, намечался летний бал. Афиша висела на дверях. Бал был большим событием для Друст и ближайших хуторян. Сначала показывали фильм, а потом были танцы под местный оркестр. Киноаппарат стоял тут же, рядом со зрителями и громко стрекотал. Фильм показывали частями. Части заканчивались и начинались мельканием непонятных знаков, слов со многими пятиконечными белыми звездами. Девушки жались вдоль стен, а мальчики теснились у входа. Пригласил на танго не здешнюю милую девушку. Назвалась Бэлой. Сама из Риги, работает на ткацком комбинате, живет по ул. Лачплеша, прислали убирать картофель. Впервые провожал взрослую девушку до ее колхозного общежития вдаль далекую. Не знал о чем говорить, какой тон взять, какой манеры поведения придерживаться. В общем, шли как двое колхозников из разных сел, на расстоянии. Возвращался назад за полночь при свете луны. Сокращая путь, пошел прямиком по полю с высокой травой. Трава в холодной по осени росе. Летом тоже приходилось поздно вечером ходить по полю босиком. Но и тогда было теплее, чем теперь в промокших по колено брюках. Одиноко и отрывисто кричал коростель. В поле, на моем пути, темнели непонятные силуэты. С опаской приблизился – дремлют стоя несколько лошадей. Одна положила голову на спину другой. А вот и молодой месяц проглянул среди черных туч. Проникся величием и очарованием ночи и подлунного поля. Маленький месяц, а я еще меньше. В дальнейшей жизни таких ночей больше не было, а эта осталась в памяти.
От сентябрьской ночи провожания Бэлы после танцев в клубе Друсти до наступающего Нового года прошло совсем немного времени. Наверно Бэла меня еще помнит, подумал и решил пригласить ее на празднование в “Лиру”. Впервые в ресторане с девушкой на Новый год. Все интересно, восхитительно, ново. И свет, и музыка, и запахи блюд, и компания. А Бэла была очень хороша. Но этот вечер был нашим последним. Просто, беспричинно и бездумно потерял ее из вида. Сожалею только теперь.
***
Через шесть лет после открытия для себя “Лиры” она стала местом встречи с Женей, когда появлялись даже небольшие
