поддерживала деятельность Союза в первую очередь исходя из военных соображений. Приходилось поощрять все усилия, которые были направлены на ослабление России или могли привести ее к полному поражению. А при устранении хотя бы одного из противостоящих союзников легче могла решиться задача по прорыву блокады центральных держав. Вене требовалась особая осмотрительность в этой игре. Взяв на себя обязательства по решению польского вопроса и опасаясь роста политической активности разных народов империи, она, по мнению влиятельного австрийского дипломата графа Оттокара фон Чернина, просто не могла позволить себе поощрять движения, добивающиеся расчленения России, поскольку это могло нанести смертельный удар по системе, на которую опиралась сама австро-венгерская монархия. Граф Александр фон Хойос, секретарь австрийского МИД, также усматривал в поддержке украинского движения рискованное предприятие, но был готов продолжать подобную деятельность из убеждения, что только «внутренние беспорядки» смогут ослабить «восточного колосса». Хотя украинское предприятие санкционировал австрийский МИД, большинство официальных лиц империи относилось к нему критически. До самого конца оно оставалось для Вены «нежеланным ребенком».
Отношение Германии к украинскому движению на ранней фазе войны (август – ноябрь 1914 года) было еще более осторожным, несмотря на то что Берлину не приходилось сталкиваться с дилеммами, подобными тем, перед которыми стояла Вена при решении деликатных и крайне острых национальных вопросов на Востоке. Граф фон Гуттен-Чапски как эксперт по данному региону в ставке Верховного главнокомандования получил от кайзера указания следить за национальными движениями поляков, евреев, украинцев и других народностей, населявших Россию, с целью их возможного использования в военных интересах Германии. То обстоятельство, что Гуттен-Чапски был заинтересован прежде всего в восстановлении «исторической Польши», ограничивало возможности сотрудничества рейха с другими национальными движениями на Востоке, поскольку Польша, как таковая, должна была включать в себя зничительные территории Украины, Белоруссии и Литвы. Хотя в сентябре 1914 года Гуттен-Чапски ушел с поста главного эксперта рейха по национальным вопросам, он не утратил прямого доступа к кайзеру, а его влияние на германское правительство оставалось, как полагают, весьма значительным даже после середины 1917 года.
Лишь после отставки Гуттен-Чапски и разочарования Вены в украинском движении в конце 1914 года Германия приступила к тесному сотрудничеству с Союзом. Непосредственную ответственность за эту сферу деятельности несли генерал Эмиль Фридрих и капитан Вальтер фон Люберс из военного министерства, а также Йозеф Траутман и Диего фон Берген из МИД. Из них наиболее важной фигурой был, видимо, Берген, поскольку он являлся будущим экспертом МИД по «революциям». Среди других высокопоставленных немцев, работавших с Союзом, были Фридрих фон Шверин,
