но судя по тому, какой путь ты избрал, тебе предстоит немало пережить. Я очень сильно рискую, говоря об этом, дружочек, но, сдаётся мне, тебе понадобится помощь. Когда ты выйдешь за эту дверь, тебе повстречаются создания, намного ужаснее и омерзительнее, чем мои детки. Эти чудища – воплощения людских страхов, словно монстры, прячущиеся в шкафах и пугающие маленьких детей по ночам. В древние времена их нарекли парруками. Они практически неуязвимы и лишены чувств, они безжалостны, миленький мой. Их задача – уничтожать жизнь, а в иных случаях, они превращают живых в себе подобных. Тот, кто призвал их, могущественный колдун, ненавидящий людей.
– Значит ли это, что их можно и отозвать? – оживился Айвен. – Если я вежливо попрошу?
Матиэль вздохнула.
– Мне отрадно видеть, что ты приходишь в себя, дружочек. Но с ними нельзя договориться. Пойми, это не какие-то там вымышленные страшилки. Они настоящие, сотканные из страха и ненависти и изрыгнутые самой тьмой. Они ждут своего часа, затаившись в тенях, глубокой ночью отброшенных на стену лунным светом. Может ты и великий воин, но в одиночку тебе с ними не справиться. Ты упомянул Андруса. Какое он к тебе имеет отношение?
Айвен помрачнел. Матиэль помогла ему подняться из мёртвых. Но как он мог рассказать ей о том, что ждало его в замке на горе. Конечно же, он мог. Но не всё.
– Мне нужно встретиться с ним, – ответил он. – Передать ему кое-что от старого друга. Эту шкатулку.
Матиэль недоверчиво посмотрела на ларец, засиявший россыпью камней.
– Ой, дружочек, – покачала она головой. – Как ты проберёшься в замок? Лес кишмя кишит парруками, выползающими из-под земли с заходом солнца. У тебя будет всего пара часов с рассвета.
Айвен задумался.
– Далеко отсюда до замка? – спросил он, затем его осенила вспыхнувшая, словно искорка, мысль. – Постой, Матиэль, – Айвен внимательно посмотрел на нее. – Ты сказала мы в лесу. А лес битком набит чудовищами. Объясни-ка мне, как тебе удалось схорониться от них? – он медленно спустился со стола.
– Айвен, миленький, – улыбнулась она. – Что ты нахмурился, словно старый дед? Неужто в чем-то заподозрил старую Матиэль, что окрылила тебя, поставив на ноги твоё изуродованное тело?
Он молчал, недоверчиво глядя на нее. Матиэль поднялась со стула и снова наполнила чашечку. На этот раз себе.
– Хорошо, – сказала, морщась от собственной настойки, что выглядело больше как вынужденная пауза. – Ты прав, дружочек. Как я уже говорила, мне не велено говорить с тобой об этом, но мы уже начали. Я-то, грешным делом, подумала, что ты, увидев моих деток, сам смекнёшь, что да как. Но ты, похоже, совсем запутался, миленький. Ну да ладно. – Она налила себе еще одну чашечку и, взглянув на него предложила.
– Не желаешь еще?
Он отрицательно покачал головой. Матиэль проглотила снадобье и закончила рассказ.
– Парруки ни за что не тронут меня, дружочек, потому как я,
