добрый господин хочет пить? Налить вам эля? – сладким голоском спросила она, снова обращая внимание мужчины на себя.
– Эля я выпью, и с удовольствием! – ответил гость и еле дождался, пока она передаст ему чашу с напитком.
Он то и дело нервно поглядывал в сторону открытого дверного проема и на камышовую дверь, снятую с петель и стоящую тут же, у стены. Быстро осушив чашу с элем, он молча подошел и повесил дверь на место, преградив доступ утреннему свету. Дверь эта, понятно, была сделана не ради защиты, а для того, чтобы не пустить в дом холод и жару и оградить от чужих любопытных глаз, а ему большего и не нужно…
– Надо же, утро, а как жарко! – пояснил он свой поступок, и девушка кивнула, ничуть не насторожившись.
– Вас накормить? Я управлюсь в два счета!
– Спасибо, хозяюшка, не откажусь, – отвечал мужчина, и тонкие губы его сложились в благодарную улыбку.
Но думал он в это время совсем о другом: пустой живот еще как-нибудь подождет, а вот воспаленные чресла вряд ли.
Стоило девушке повернуться к нему спиной и подойти к очагу, как гость достал из-под рубахи нож и на цыпочках подкрался к ней. Энид, и без того миниатюрная, вся сжалась, когда мужчина, приставив нож к шее, налег грудью ей на спину. В отличие от большинства своих сверстниц, испугалась она не за невинность, а за свою жизнь.
– Не вздумай кричать, Энид, или мне придется тебя поранить, – медленно проговорил мужчина, накрывая ладонью округлую девичью грудь. – И не только тебя, но и любого, кто придет на помощь! Идем-ка, приляжем! Ничего другого мне не нужно.
Энид тихонько всхлипнула. А ведь так хорошо все складывалось! Она уж было поверила, что обзаведется, наконец, мужем…
В это время к южной околице деревни подходил, подволакивая ногу и что-то бормоча под нос, еще один путник. Сбросившая его лошадь давно ускакала, однако юноша все равно обернулся, погрозил в пустоту своим маленьким кулаком и громко выругался:
– Своенравная, капризная кляча! Я пущу тебя назад в конюшню после дождичка в четверг, не раньше!
Ущемленная гордость доставляла ему больше мучений, нежели ягодицы, которые он отшиб, сверзившись на землю. Так, прижимая ладошку к больному месту, он и брел к деревне, где рассчитывал отдохнуть. Обитатели деревни встретили его любопытными взглядами, и юноша горделиво вскинул голову. Пускай смотрят!
Одна из женщин подошла ближе, но спрашивать, что случилось с его лошадью, хотя вопрос напрашивался сам собой, не стала. Вместо этого она сказала:
– Брен, в деревне чужак, и Энид увела его к себе в дом.
Взгляд холодных серых глаз юноши обратился сперва к дому Энид, затем к собеседнице.
– Зачем они заперлись?
Женщина понимающе усмехнулась.
– Ты же знаешь Энид!
– Знаю. Но не пойдет же она с первым встречным!
Без лишних разговоров юноша с мечом в руке преодолел
