же тогда? – он в который уже раз растерянно затоптался в воде.
Вместо ответа она стала медленно разматывать водоросли на ноге и, глянув ему прямо в глаза, наконец-то негромко произнесла:
– У вас, людей, кажется, есть такая пословица: «Куда бьют, туда и целуют…»
– Н-не понял, – он невольно помотал головой, хотя уже понял всё.
– Туда и целуют, – повторила она и показала пальцем на самый конец раны у колена.
Чувствуя, что пропадает, но, махнув на себя рукой, Сергей наклонился и осторожно прикоснулся губами к ране, ощущая солоноватый вкус. А потом, покрывая её поцелуями, стал медленно подниматься вверх по ноге. Рука его, скользя по бедру следом за губами, ощущала уже только шелковистую нежную кожу с почти неразличимой, тающей под пальцами ниточкой шрама, но сейчас это чудо совсем не поражало Сергея.
Потом он нес её на руках на берег, и горячий шёпот обжигал его ухо:
– Не торопись, милый, ты у меня первый…
Проснулся Сергей от того, что его обдала волна какого-то необыкновенно вкусного запаха. Открыв глаза, он увидел Её со сковородкой в руках, только что стряхнувшую очередной горячий блин на верх уже высокой янтарной стопки на краю стола. На Ней был лишь бабушкин фартук, небрежно прихваченный на тонкой талии узелком завязок, а чуть порозовевшее от жара плиты лицо стало ещё прекраснее. Сергей невольно зажмурился от такой картины, всё ещё окончательно не веря в реальность происходящего, но Она уже заметила, что он не спит.
– Вставай, вставай, засоня! Завтракать пора, а точнее – даже обедать! – Васильковые глаза её весело блестели.
Улыбаясь в ответ, Сергей демонстративно потянулся и произнес, шутливо оправдываясь:
– Поневоле тут засоней станешь, ночь с днём перепутаешь. Не поймешь, где сон, а где явь. Открыл глаза – вокруг лес дремучий, избушка почти на курьих ножках, и любимая русалка блины печёт. Прямо сказка.
– А что, тебе такая сказка не нравится? – Она игриво оглянулась от плиты.
– Очень даже нравится.
– Тогда вставай!
Сняв очередной блин со сковороды и смазывая её маслом, Она подошла поближе.
– Как ты сказал, какая там русалка блины печёт?
– Любимая, – повторил он.
– Да-а… – Глаза её засияли счастьем, и Она шагнула ещё ближе к кровати.
– А как поживает твоя нога? – спросил он, хотя с языка готовы были слететь совсем другие, переполненные нежностью и восхищением слова.
– По-моему, ты её полностью вылечил. Вот, посмотри. Она повернулась правым бедром, чуть изогнув его изящную линию. – Кажется, ничего и не осталось.
Приподнявшись, он прикоснулся самыми кончиками пальцев к тому месту, где была рана, и заскользил ими по золотистой коже, ощущая, как следом по её бедру побежали мурашки.
– А мне кажется, – он глянул снизу в её уже почти прикрытые веками глаза, – а мне кажется, что курс лечения ещё далеко не закончен. – И припал губами к ноге.
Сковорода,
