свежим воздухом.
В кои-то веки наше начальное, предварительное расследование не встретило обычного отклика: «Простите, я сам здесь впервые». Казалось поистине невероятным, что в Маркет-Бейсинге совсем нет приезжих! И наше появление, разумеется, произвело эффект! Уже чувствовалось, что Пуаро, да и я сам (но особенно Пуаро) привлекли некоторое внимание. Мы невольно выделялись на приглушенном фоне английского рыночного городка, сохранившего вековые традиции.
– Литлгрин-хаус? – повторил дородный абориген, задумчиво поглядывая на нас. – Идите прямо по Хай-стрит, и вы безошибочно узнаете его. С левой стороны. На калитке нет таблички с названием, но это первый большой дом после банка, – пояснил он и опять добавил: – Вы никак не пропустите его.
Мы двинулись указанным курсом, чувствуя, что нас провожают подозрительным взглядом.
– Боже мой, – простонал я, – почему-то в этом местечке я чувствую себя исключительно выдающейся персоной. Что до вас, Пуаро, то вы определенно смотритесь экзотично.
– Вы полагаете, что заметно мое иноземное происхождение?
– Эта данность просто вопиет!
– Однако одежду я шью у английского портного, – задумчиво произнес Пуаро.
– Одной одежды недостаточно, – возразил я. – Нельзя отрицать, Пуаро, что вы обладаете яркой индивидуальностью. Кстати, я частенько думал: не мешала ли она вашей карьере?
– А все потому, – со вздохом заметил Пуаро, – что вы вбили себе в голову ошибочную идею о том, что детективу надлежит клеить фальшивую бороду и прятаться за колоннами! Трюк с фальшивой бородой – vieux jeu[8], а игрой в прятки занимаются лишь бездарнейшие представители моей профессии. Эркюлю Пуаро, друг мой, требуется просто подумать, сидя в удобном кресле.
– Что объясняет, пожалуй, почему мы тащимся по этой раскаленной улице в столь жаркий полдень.
– На редкость остроумно, Гастингс. На сей раз, признаю, последнее слово осталось за вами.
Литлгрин-хаус мы действительно нашли без труда, но нас поджидало неожиданное потрясение – дом выставили на продажу.
Пока мы рассматривали его, мое внимание привлек собачий лай.
Поверх живой изгороди мы легко разглядели эту собаку – жесткошерстного фокстерьера несколько взлохмаченной наружности. Широко расставив лапы и слегка склонив голову набок, пес лаял, с видимым удовольствием исполняя возложенные на себя обязанности охранника и поглядывая на нас в самой дружеской манере.
«Разве я не бдительная сторожевая собака? – казалось, говорил он. – Но не бойтесь меня! Так я развлекаюсь. И заодно, конечно, исполняю свои обязанности. Просто имейте в виду, что здесь живет собака! Смертельно скучное утро. Слава богу, что нашлось хоть какое-то дельце. Вы хотите зайти к нам? Очень надеюсь. Здесь дьявольски скучно. Меня устроило бы даже короткое знакомство».
– Привет, старина, – сказал я, протягивая к фокстерьеру
Устарелый, старомодный (
