его действий. Он завернул ребенка, прижал сверток к груди, поднялся.
– Вы уж его не обижайте, – проворчала на прощанье волчица, – я проверю!
– Никто тебя, малыш, не обидит! – говорил Влк ласково, спеша в деревню. Мальчик, пригревшись и укачавшись, замолчал и лишь блаженно почмокивал во сне.
Путь Влка лежал через молитвенную поляну, где он попал в плотное кольцо женщин. «Оно и к лучшему!» – подумал он и развернул сверток, демонстрируя драгоценную находку. В трех словах объяснил, как все случилось: «Там. Лежал. Один».
– Ой, какой хорошенький! И кто такого бросил?! Дай сюда, не так держишь! – раздались громкие голоса со всех сторон.
Ребенок проснулся, открыл глаза, повел левым глазом налево, правым – направо, и – закричал.
– Он есть хочет, маленький! – вскричала одна из молодух, приспустила широкий ворот рубашки, вывалила большую, в голубых прожилках, грудь и, схватив младенца, приложила его к розовому, набрякшему сосцу.
Влк только возмущенно сплюнул от такой картины. Впрочем, и мальчик вскоре последовал его примеру. Поначалу он недовольно морщился, но, понукаемый женщинами, все же взял сосец в рот и даже засосал жадно, но почти сразу выплюнул и сосец, и молоко, и гневно закричал. «Не по вкусу после волчьего», – смекнул Влк. А женщинам только бы посмеяться.
– Знать, у тебя, Мокишна, молоко такое же кислое, как и твой хлеб! Ты по утрам плошку меду съедай, и больше будет, и слаще! А вот у меня послаще! А ну-ка, попробуй, малыш! – к ребенку тянулось несколько переполненных и струящихся молоком чаш, Влк только успевал отплевываться.
А мальчик все сильнее заходился в крике и вертел головой из стороны в сторону. Вдруг взгляд его упал на тотемный столб, увенчанный резной головой волчицы. Мальчик на мгновение замолчал, а потом заплакал, тонко и жалостливо, протягивая руки к родному и любимому лику.
Тогда никто, кроме волхва, ничего не понял, но вскоре явилось новое свидетельство. В ближайшее полнолуние все взрослые жители деревни собрались на молитвенной поляне и, воздев очи к небу, запели, раскачиваясь в такт мерным ударам бубна в руках волхва. Когда луна достигла вершины скалы, на ее фоне появилась волчица. Но против обыкновения она не присоединила свой голос к молящимся, не задрала голову к покровительнице-луне, а, наоборот, опустила ее вниз, как бы принюхиваясь, и, покрутившись немного на вершине, недовольно тявкнула и удалилась прочь. Отвергла она и жертвенного козленка, чье блеянье два дня наводило страх даже на самых мужественных воинов, предвещая будущие неминуемые несчастья.
И они не заставили себя долго ждать. Зарядили ливни, побив спелую рожь на низинных полях, бесследно пропали три козы и два барана, а охотники день за днем возвращались без добычи, как будто кто-то нарочно предупреждал птиц и зверье об их приближении. И такое повторялось и во второе, и в третье полнолуние, волчица появлялась на скале, но, принюхавшись, недовольно уходила и отвергала
