одним движением выхватил пращу и намотал один её конец на руку хитрым узлом. Доставать ядра из мешочка было некогда, и он выхватил один из камней из кармашка в поясе. Отойдя на несколько шагов в сторону от фаланги, Пескарь положил камень в расширение кожаной петли и раскрутил пращу над головой. Теперь оставалось только дождаться…
Пескарь понимал, что у него будет лишь одна попытка; его одновременно охватили охотничий азарт и волнение из-за опасности возможной неудачи.
Беглец на огромной скорости вылетел из леса на прогалину. Разведчики-кадмийцы, судя по всему, отставали от него на целый стадий: он был безоружен и бежал налегке, к тому же страх придавал ему сил.
Сворачивая на тропинку, ведущую к горам, раадосец на мгновение потерял равновесие и чуть не упал. Эта случайность и стала для него роковой.
Пескарь не помнил, чтобы он отдавал команду своим рукам. Глаз просто увидел слабое место в поведении врага, а рука сама разогнала пращу и, отпустив свободный конец ременной петли, отправила камень в полет. Беглец так и не успел вновь набрать скорость. Как только он поднялся на ноги, камень с огромной скоростью врезался ему в голову, и раадосец рухнул на землю как подкошенный.
– Хайи! – вскричали воины Города-в-Долине, и их поддержали радостные крики кадмийцев.
– Пескарь-Камнемёт! – воскликнул кто-то из стоявших в строю.
– Камнемёт! – поддержали его другие голоса. – Праща! Меткий! Точный! Настигающий!
– Выбирай на вкус, воин, – сказал подошедший к юноше Рубач. – Мне нравится Камнемёт.
«Неужели уже свершилось? – не мог поверить себе Пескарь. – Теперь я мужчина?»
– Он же был безоружен, – неуверенно возразил юноша.
– Он был враг, – утвердил Рубач. – Но это твое дело. Ты можешь принять имя, когда захочешь. Пока ты трижды не прокричишь одно из тех имен, что предложили тебе твои братья – ты все ещё Пескарь.
Заметив, что Пескарь не соглашается ни на один из вариантов, воины перестали их предлагать.
– Пескарь-Тугодум! – рассмеялся кто-то.
– Пескарь-Длиннодум, – последним, с улыбкой сказал Козлик.
Через короткое время разведчики настигли поверженного раадосца, подхватили его под руки и ноги и потащили на пляж.
Когда его поднесли к войску, он уже начал приходить в себя, но все еще не мог встать на ноги. Он был молод, но уже не ребёнок – на лице его росла неухоженная чёрная борода; одет в рваные лохмотья. Голова и правое плечо его были залиты кровью.
– Ты здесь один? – спросил воевода кадмийцев, несильно пнув пленника в грудь. – Кто ещё с тобой?
Раадосец сплюнул красным на песок и улыбнулся окровавленным ртом, стоя на коленях.
– Пошёл ты под хвост осла, откуда выполз! – бесстрашно сказал он.
Воевода поморщился и кивнул головой. Несколько кадмийцев набросились на пленника и стали избивать его древками копий. Когда, по движению руки
