продвижение отряда – видимо, он вёл воинов в конкретное подходящее для ночлега место, известное кадмийцам.
Воины зажгли несколько факелов.
Наконец, отряд добрался до цели своего пути. Это был отрог холма со скальным обрывом в море, обрамлённый дюжиной деревьев. Среди них, словно царь-исполин, особенно выделялся толстенный грецкий орех. К отрогу вёл только один ровный и узкий подход от тропинки, который легко было бы оборонять.
Воевода кадмийцев выставил посты; воины развели костры и плотно поужинали. На следующий день, перед боем, завтрак должен быть совсем легким, чтобы не отяжелеть.
– Отсюда до Доса совсем близко, – сказал своим людям Рубач. – Не больше трёх тысяч шагов. Выступим с рассветом – чем меньше у них будет времени на подготовку, тем лучше.
Ночь прошла неспокойно. Несколько раз раздавались крики, в лагере поднимался шум. Рубач был наготове, но не приказывал фалангитам строиться.
– Лучники, бьют из леса, – сказал он. – Оставайтесь под деревьями. Пусть кадмийцы гоняются за ними ночью по горам, если хотят.
Пескарь едва мог сомкнуть глаза от волнения. Чтобы успокоиться, он решил поискать знакомые созвездия, благо ночь была безоблачной. Он легко нашёл Геллака, великого героя древности, с его огромной дубиной, которой он замахивается на медведицу, водоносицу с её ковшом, и двух братьев – Каспа и Полла.
«Вот Геллак вряд ли так тревожился перед битвой, – подумал Пескарь. – Хорошо всё-таки быть героем: ты тогда точно знаешь, что у тебя всё получится, и боги на твоей стороне…» Отвлечённый этой мыслью, он наконец задремал.
Когда рассвело, оказалось, что трое кадмийцев серьезно ранены и не могут продолжать поход, а одному стрела попала в шею, и он быстро истёк кровью.
Пескарь с интересом рассмотрел стрелу, которую нашел в траве – в Городе-в-Долине луки были не в ходу. Лёгкое, тщательно обструганное и потому абсолютно прямое древко, несколько перьев для стабилизации и зазубренный наконечник из железа. Было очень неприятно представлять себе, что будет, если такой вопьётся в тело.
Наконец, пришла пора выступать. Воины съели по небольшому куску вяленого мяса и оправились. Пескарь увидел, что одного из кадмийцев стошнило от страха. Глядя на него, он сам почувствовал робость. Но потом взглянул на оказавшегося поблизости старейшину Копьё – тот усмехался, глядя на труса, и Пескарь тут же воспрял духом. Все-таки кадмийцы – дрянные бойцы, ни в какое сравнение не идут с воинами Грома!
Раненых оставили под охраной пары лёгких пехотинцев.
– Двое из трёх не выживут, – спокойно сказал Рубач, бросив на стонущих от боли людей равнодушный взгляд.
Выйдя из лагеря, отряд шёл плотным строем, держа щиты наготове: воины Рубача впереди, воины Сафира сразу за ними. Вокруг по лесам так же, как и накануне, рыскали лёгкие разведчики кадмийцев. Ни следа ночных лучников они не обнаружили.
Вскоре тропинка перевалила через невысокий горный перевал и начала спускаться вниз,
