старалась выглядеть, надевала маску успешной деловой женщины, которая с ходу разрулит любую проблему. Вот и сейчас я выпятила вперед подбородок и подняла голову повыше, стараясь прочитать номера гейтов и понять, куда мне идти. Спрашивать кого-то из толпы – бесполезно: все торопились по своим делам и не обращали ни на кого внимания. Мне придется выпутываться из этой ситуации самой, ни на кого не надеясь и не рассчитывая на помощь, но меня поджимало время, и я уже ругала себя за то, что сидела в кафе и потягивала кофе, не разобравшись заранее с посадкой.
Наконец я остановила работницу аэропорта, и она с заученной улыбкой сказала мне, куда идти. Я погромыхала со своим чемоданчиком в указанном направлении и неожиданно увидела перед собой мужчину с ноутбуком – со спины. Да, у него и правда чертовски стильная спина, от нее у меня просто пошли мурашки по коже. Я даже приостановилась, налетела на свой чемоданчик – и, конечно, не рассчитав сил, грохнулась на пол.
Я тряхнула головой и почувствовала, что меня поднимают под локти. Запах хорошего одеколона, пахнувшего свежим, только что разрезанным апельсином, заставил меня повернуть голову вправо, и я уперлась взглядом в уже знакомый мне кашемировый свитер и видневшуюся из-под него темно-серую майку.
– Как вы? – спросил он по-французски.
И тут я, вместо того чтобы поразить его своим безупречным французским, тщательно выпестованным, взлелеянным Геней, как-то жалко мотнула головой, разом относя себя к глухонемым особям, чем вызвала едва уловимое презрительное пожатие плечами с его стороны.
Я не нашла ничего лучшего, чем выдать расхоже-интернациональное:
– О’кей.
– Гуд, – услышала я в ответ. – Вери гуд.
– Сэнкью, – брякнула я. Но он уже не слушал: он уходил-уплывал от меня, рассекая толпу своими широкими плечами, обтянутыми кашемировым свитером.
Еще не объявляли посадку на самолет. Я сидела в кресле и смотрела на поле – я еще никогда не видела самолетов так близко через большое, во всю стену, окно зала ожидания.
Наиболее нетерпеливые пассажиры уже толклись возле стойки регистрации со своими чемоданами и сумками. Объявили посадку, и все ринулись в ту сторону, выстраиваясь друг за другом в длинную очередь, похожую на загогулину. Я оказалась втиснутой между моложавой парой, обремененной двумя серебристо-серыми чемоданами, и молодой девушкой, без умолку с кем-то болтавшей по телефону. Я поправила сумку на плече и достала из нее паспорт вместе с посадочным билетом.
Огромная серая кишка-труба поглотила пассажиров, все дружно топали по ней, торопясь и обгоняя друг друга.
У входного люка нас встречали две стюардессы и один стюард – молодой брюнет с волнистыми волосами.
Мое место было у окна. Справа сидела бабулька лет семидесяти, с седыми кудряшками-кудельками, она крепко прижимала к груди ярко-розовую сумку и вертела головой в разные стороны. Я прильнула к иллюминатору,
