лоб покрылся мелкой испариной. Почему-то совсем некстати я подумала, что сейчас упаду в обморок, чего со мной раньше никогда не случалось. Но, похоже, именно сегодня я была близка к этому состоянию, как никогда.
Старушка – божий одуванчик – встала, и «кашемировый свитер» сел рядом со мной. Я затаила дыхание. Лучше всего притвориться, что я сплю, и я поспешно закрыла глаза. Но моей недавней сонливости как не бывало – ее унесло напрочь, и я подумала, что все время полета мне придется усердно изображать из себя спящую красавицу, иначе я вряд ли вынесу присутствие этого мужчины рядом с собой.
Небесные красоты проплывали мимо меня, а я старательно жмурила глаза, мерно и тихо дыша.
Спустя какое-то время послышалось шуршание, и сквозь ресницы я увидела, что мой сосед достал блокнот и начал что-то в нем писать быстрым летящим почерком. Бизнесмен, решила я. В кафе он не отрывался от ноутбука, сейчас – от блокнота. Мужчина был поглощен своим делом и не обращал на окружающих никакого внимания. Я снова закрыла глаза. Мне уже стало неудобно так сидеть, но я боялась пошевелиться, чтобы не выдать себя. Раздался голос стюардессы, предлагавшей напитки. Я подалась вперед.
– Мне колу! – отчетливо сказала я.
«Кашемировый свитер» выбрал простую воду. Еще бы, подумала я, такие мужчины, наверное, пьют родниковую воду с Альп, а не стандартную газированную с красителями.
Пил он большими глотками, бесшумно, жадно. Голова его слегка запрокинулась, и я скосила на него глаза. Он не обращал ни на кого внимания – как будто вокруг него совершенно не было людей. Ощущение от такой манеры держаться возникало не самое приятное, словно я вообще не существую на свете.
Я вся подобралась и протянула руку за стаканом с колой. Он не сделал никакой попытки помочь мне, и я подумала: хорошая отместка за такое его поведение получится, если я сейчас расплескаю колу на его брюки или свитер! Это сразу выведет этого сноба из состояния полного наплевательства на всех и вся.
Сонливости уже не было. Я подняла руку, чтобы поправить волосы, и случайно задела локтем своего соседа. Он вообще никак не отреагировал – я была для него надоедливой мухой, просто кружившей в воздухе.
– Экскьюзми, – сказала я довольно громко. Но он просто меня не слышал и даже не повернул головы.
Хрен мажорный, как выражается, говоря о таких мужиках, Светка Чиж. «Заносчивый эгоист с завышенным самомнением, но привлекателен, сукин сын, и сексуален», – вздыхала она. Чем-то подобные типы неизменно ее привлекали. «Опять я втюрилась в хрена мажорного», – говорила она, заявляясь на работу. Я сочувственно кивала ей, не слишком вникая в перипетии личной жизни коллеги. И вот сейчас я, похоже, понимала ее. Чувства, возникавшие в моей душе из-за нескольких мимолетных столкновений с этим мужчиной, плохо поддавались логическому осмыслению. Во-первых, я испытывала жуткое раздражение оттого, что в его системе координат меня не существовало как самостоятельной единицы. Он просто
