сессию, появлялась на всех парах, помогала сокурсникам. Исключительно добрый и светлый человек, почему-то зверски убитый ночью. Осталось надеяться на криминалистов, которые в данный момент работали в квартире, которую снимала убитая.
После обеда Вдовин собрал копии записей с камер, мысленно благодаря прогресс, воткнувший всевидящие очи в каждый закоулок, каждый угол, каждый проулок столицы. Конечно камеры барахлили (чего стоит появление убийцы из ниоткуда, словно кто-то стёр кусок файла) или вовсе были испорчены (почему-то ночной морозец покрыл льдом часть камер, хотя он точно помнил, что в одних трениках провожал Настю), но что-то удалось раскопать. Вечером Вдовин вернулся в центр. Припарковавшись на платной стоянке, он пошёл путём убийцы: от главного здания университета, вниз по улице, мимо стройки, по мосту, через канал, в район старого привокзального рынка. Много лет назад, готовясь к юбилею города, отцы столицы расселили этот набитый коммуналками район. Дома, оставшись без жильцов, быстро ветшали, разваливаясь на глазах, и часто горели, превращаясь в руины. Не так давно район стал оживать. Появились магазинчики, офис и кафешки. Общественность, встрепенувшись, потребовала ремонта исторических зданий.
У мечети девушка исчезла, чтобы появиться у выкрашенного голубой краской двухэтажного дореволюционного особняка. Дальше следы терялись. Вдовин осмотрелся. Окна на фасаде были наглухо забиты фанерой, на которой, словно разноцветные листья, болтались обрывки объявлений. С левой стороны к дому примыкал другой особняк. Зеркальное остекление его лестничных пролётов уродливой перемычкой соединило кирпичные домики. К счастью, с правой стороны был проезд, перегороженный деревянными воротами. Проснувшись между закрытых на ржавую цепь створок, Вдовин оказался во дворе. Окна, обращённые к проезду, зияли, словно провалы глаз. Деревянные рамы едва держались на кирпичном основании. Натянув перчатки, Паша подтянулся, и, перемахнув через крошащийся кирпичный подоконник, оказался на первом этаже. Стекло хрустнуло под толстыми подошвами кроссовок. Балки, держащие второй этаж и крышу, прогнили и обвалились. Теперь они перегораживали комнату, словно вывороченные грозой деревья. Мусор грязным ковром устилал пол. Из-под водочных бутылок, пузырьков боярышника, поломанных деревянных коробок, рекламных листовок, пластиковых стаканчиков едва виднелись коричневые доски. В углу шуршали пластиковой упаковкой крысы. Сажа, из-под которой проглядывали старые обугленные обои и дранка, жирным маслянистым слоем покрывала стены. На второй этаж особняка вела деревянная лестница. Резные, лишённые перил, балясины обломанными зубьями вырастали из грязных ступеней, на которых отчётливо виднелась дорожка следов. Медленно, пробуя ногой каждую доску, Вдовин поднялся наверх. Когда скрипящие ступени кончились, Вдовин поднял глаза. С противоположной стены комнаты на него смотрел чёрный дракон с алыми крыльями. Золотая корона, венчавшая оскалившуюся морду, блестела электрическом свете, льющемся через провал окна. Золотые руны, сплетённые в причудливую вязь, кольцом окружали змея. Дальше лестничного пролёта проход
