колдуном.
– Что же ты Лютый за ведун, коли на своих двоих бегаешь да девчонку разыскиваешь? Колданул бы, чтобы чертяка ее притащил!-бабы визгливо засмеялись.
Лютый пошел вдоль берега к лесу. Колданул бы, кабы мог. Легче легкого человека найти или вызвать. Любого, да только не Милану. На нее, единственную, его волошба не действовала. Он не мог читать ее мысли, не мог воздействовать на нее. Поначалу, когда она была малышкой, пытался, да только, будто на ледяную стену наскакивал. Так и бросил свои попытки. Одно слово–Жрица. Лютый понимал, что Милана сильней его,– сильней ее дар, глубже видение.
Лес встретил ведуна прохладой. Вдалеке залаяла собака.
– Нашел. Лешачок выдал свою хозяйку. Далековато они сегодня забрались, не иначе, в отцову избенку пошла Милана. Ручей там знатный, вода целебная, самая лучшая для настоев да снадобий.
Ведун сбавил шаг.
«Все в порядке, можно не тревожиться, тишина в лесу и спокойствие. Посторонних нет.»
В избе Миланы не было, все указывало на то, что девушка у ручья. Лешачок дремал на солнышке и лишь повел носом, учуяв хозяина.
– Спишь? Лежебока! Откормила тебя Миланка, не пес, а–поросенок.
Лешачок открыл один глаз, зевнул, нехотя встал и вопрошающе уставился на ведуна.
– Вот, наглец! Угощенье выпрашиваешь? Извини,-Лютый развел руками. – Не принес! Где хозяйка твоя–отвечай. У ручья? Или к озеру пошла за плакун травой?
Словно понимая, что от него ждут, пес потрусил в сторону ручья.
– Значит там. Не прогадал я.
Солнце клонилось к западу. Скоро стемнеет.
– Милана? Милана! Где ты, девочка?
Ответом Лютому была тишина.
– Что за диво сегодня с этой девкой?-ведун ускорил шаг, раздвинул заросли ивняка и замер.
Девушка спала у воды. Лицо Лютого покрылось испариной. Первый раз в жизни он взглянул на свою подопечную, как на женщину. Нежный овал лица, сочные губы, приоткрытые во сне, казалось, так и созданы для жарких поцелуев, полная, упругая, совсем уже не девичья грудь, распирала расшитую обережной вышивкой рубаху из тонкого льна. Милана спала на траве тихо посапывая, подогнув под себя стройные ноги.
– Милана, паршивка, просыпайся. Что развалилась средь бела дня? Просыпайся, кому говорю?– мужчина, наклонившись над девушкой, грубо ее тормошил. – Ты жива или нет?
– Лютый? Ты чего здесь?-девушка, с просоня, не могла понять, что происходит. – Зачем кричишь? Случилось, что?
– Это я у тебя хочу спросить, что случилось? Почему без спроса ушла? Я тебя бегаю, разыскиваю, будто у меня своих дел нет.
– Я случайно уснула. За травами пошла и не знаю, как меня сморило,-Милана застенчиво улыбалась. – Дома изба топлена, каша в печи, пироги, я тебе оставила, узвар на леднике, и по хозяйству я с утра управилась. Не злись.
– Домой пошли. Солнце заходит.
Лютый круто развернулся и зашагал в сторону деревни.
Девушка сонно потянулась, передернула
