мечи да секиры наголо, да по кораблям тоже в город. А в городе стражи никого – все на стенах! Плоскиня Волегостич, тысяцкий, с отрядом с Раскатной башни первый их успел встретить. Ерманарека на бой вызвал. Только пока он с Ерманареком бился, почти вся нуитская ватага уже по городу разбрелась. В слоновнике ворота подожгли, два слона там было, от огня обезумели, один до Воротной башни добежал, ворота вынес…
Горм переглянулся с Кнуром, потом еще раз подивился на сорванные с петель дубовые створки, окованные железными полосами в руку толщиной, и переломанную надвое затворную балку в два обхвата.
– Второй в озеро бросился. Плоскиня храбро бился, но Ерманарек ему сперва щит топором расщепил, а следующим же ударом правое плечо разрубил почти до пояса. Как раз к концу поединка, наша ватага с Тайничной башни подоспела, ино мы первые копья в Ерманарековых лиходеев бросили, нуиты, что раньше в город вбежали, сзади на нас насели. Безносу через щеку нёбо копьем проткнули, Векшу Ерманарек сам голову срубил, а меня его ватажник так топором по шлему огрел, что последний глузд едва насовсем не отлетел, – старый посадник снял сильно подпаленную шапку с почерневшими остатками то ли куньей, то ли собольей оторочки, и показал шишку размером с кулак.
– Даждь позорути, – Круто прислонил булаву к стене рядом с совней, снял варежки, и пальцами легко пробежал по голове старика. – Цел череп. Дублий еси, старче!
Горм вполголоса спросил Кнура:
– Ты понимаешь, что он говорит?
– Местами.
– Он вообще по-венедски говорит?
– Если он по-венедски говорит, то я на Само, – Кнур пожал плечами.
– Эн уско синуа[52], – прошептал Горм.
– Ах так? Синула сопули хоусуиса, – прошипел в ответ Кнур.
– Сопули? Хейкко… Виттуйен кевят йа кирпиен такаталви, – злорадно шепнул Горм.
Кнур почесал в затылке. Тем временем, Селимир учтиво, но твердо отстранил Круто:
– Не трать время на старика, цел череп, не цел, сто десять лет мне, могу уже и помереть. Иди от башни прямо через Загородский Конец, перед Свароговым капищем направо поверни. Там чертог Свентаны, в нем раненые, обгорелые, дыма надышавшиеся, молодые совсем, и дети.
– Реснота. Ключим еси, Селимирче, – Круто встал, в пояс поклонился перед Селимиром, подобрал булаву, и пошел обратно к коню.
– Нет, если б он на Само говорил, мы б куда больше понимали. Да, виттуйен – это что? – шепнул Кнур.
– Это куда кирпиен наведываются по большим праздникам, – разъяснил Горм.
– Мог бы и сам, поди, догадаться…
– Обрящете мя во Свентанином чертоге! – знахарь сгреб с саней короб со снадобьями, ткнул дубину в седельную сумку, запрыгнул в седло, вдавил пятки сапог коню в бока, и ускакал, чуть не сбив Безноса.
– Селимир свет Радилович, а дальше что было? – спросила
Язык основан на финском.
