ориентироваться в пространстве. Да и Ангел мой разошелся не на шутку: он стал описывать круги все шире и шире, пролетая теперь не только над тобою, но и над обреченными хозяевами прочих плит.
И вдруг я почувствовал, что рядом со мной верхом на Ангеле внезапно пристроился кто-то еще! Я решил, что это была ты! Ведь только ты, моя дорогая Шарлотта, с самого начала откликнулась на мой призыв и была готова покинуть вместе со мною эту страшную обитель. Когда я осознал, что ты все же спаслась, радости моей не было предела. Я окликнул тебя; ты не отозвалась. Я обернулся, желая удостовериться в своем благодатном предположении, – и стремглав полетел вниз, после чего оказался на одной из пронзительно-ледяных гранитных плит. По-видимому, на той самой, что несколькими мгновениями раньше освободил тот, кого ожидало счастливое избавление.
– Так, значит, дорогой отец, мое спасение может быть искуплено ценою вашей жизни? – в неизбывном ужасе промолвила Шарлотта. – Но я никак не могу принять столь бесценной жертвы! И пускай лучше злой Рок покарает меня, нежели я – хотя бы и помимо своей воли – навлеку смертоносные чары проклятия на вашу голову!
– Поверь, дорогая, – очень серьезно произнес достопочтенный Патрик Бронте, – я с превеликой радостью отдал бы свою жизнь, если бы только был убежден в том, что это поможет тебе избавиться от злополучной напасти. Но, к моему величайшему сожалению, я не имел возможности в этом удостовериться. Я так и не узнал наверняка, кто же на самом деле оказался тем счастливцем, чудесное спасение которого может быть обеспечено моей кончиной. Ведь, кроме моих любимых родственников, в том заповедном краю, как я уже говорил, находились еще две женщины. А значит, вполне вероятно, что именно одна из них могла оказаться благословенной избранницей Судьбы! Но я все же уповаю, что ею стала ты, моя дорогая Шарлотта.
– Стало быть, вы и сами не поняли, кого спасли в том вашем сне, отец?
Пастор печально покачал головой:
– Нет… не понял… – ответил он с невыразимой скорбью: – Все произошло очень быстро, в считанные мгновения. Как только я упал на гранитное ложе, передо мною тут же сгустилась непроглядная тьма. Я уже не чувствовал своего тела и не видел ничего вокруг. Лишь единая мысль безраздельно владела тогда моим зыбким, окутанным мраком сознанием – мысль, что это конец. Скорее всего, я и в самом деле находился тогда на тонкой неосязаемой грани между Жизнью и Смертью и был готов смиренно принять свою участь.
И тут свершилось еще одно чудо: сквозь плотную, непроницаемую завесу мрака на меня вдруг пролился дивный Божественный Свет. А затем я отчетливо услышал глас Господень. Всевышний объявил мне, что над моим семейством довлеет злой Рок, и все мои дети обречены на неизбежную погибель. «Лишь твоя собственная жизнь, – сказал мне Господь, – может служить достаточной платой за жизни тех твоих чад, кто еще не призван на Небеса». «Ну, так возьми ее, Святый Боже!» – взмолился я. «Я хотел призвать тебя к себе этой ночью, – ответил Всевышний, – так как страдания, которые будут ниспосланы тебе на земле, не ведомы ни одному смертному. С этой целью я и послал
