светских тусовках его тоже не устраивали. Да, там было множество хорошеньких мордашек, стройных фигурок и длинных ножек, но хотелось чего-то другого. Этих ножек и мордашек было в его жизни уже с лихвой, а Волошина неожиданно потянуло в последнее время на такие «неликвидные» ценности, как душевное тепло, взаимное понимание, ощущение доверия… С девушками же, знакомство с которыми состоялось в ночном клубе, чаще всего можно было лишь приятно провести ночь в ближайшем отеле, а потом выбросить бумажку с номером телефона, которая непременно вручалась при расставании вместе с кроткой просьбой «Звони!», нежным заглядыванием в лицо и прощальным страстным поцелуем. Хорошо, мило, чувственно – но не более.
Откровенно говоря, на Волошина довольно-таки трудно было угодить. Его не устраивали ни глупые модельные куколки, ни холодные расчетливые стервы, ни бизнесвуменши с бульдожьей хваткой и мужским складом ума и характера, ни сентиментальные восторженные барышни, опутывающие мужчин сетью обязательств и надуманных переживаний. До некоторых пор, пока его толкали к прекрасным дамам исключительно физиологические потребности, найти что-нибудь более или менее подходящее не составляло труда. Но вот захотелось чего-то большего – и странно, даже невозможно представить, что этим «большим» могла бы стать случайная знакомая из клуба или какая-нибудь из давно окружавших его женщин, вроде Аллочки Комаровой. И это несмотря на всю ее чудную сексуальность и вполне даже приличный характер…
Окраинные пейзажи за стеклом автомобиля давно кончились. Виктора Волошина приняло в свои широкие объятия Подмосковье. Охранник Юра, время от времени выполнявший также и обязанности водителя – а это случалось нередко, когда Волошин бывал на всевозможных вечеринках и презентациях, после которых уже нельзя было садиться за руль, или же когда у него просто не было желания самому вести машину, – был сегодня настроен особенно озорно; он то и дело поддавал газу, временами нажимал на сигнал – просто так, от избытка сил и молодости, – и в конце концов шеф даже попенял ему:
– Осторожнее, Юра, осторожнее. Не резвись так. Руку свою совсем не бережешь – смотри, как на руль давишь!
– А чего ее беречь-то? – беззаботно и чуть фамильярно хмыкнул охранник. – Зажило уже, как на собаке. Во, смотрите! – И он, слегка поддернув рукав светлой хлопковой рубашки, продемонстрировал свежий рубец.
Волошин невольно усмехнулся этому молодецкому, даже хвастливому тону и жесту. О таких людях, как Юра, говорят, что они не изуродованы ни чрезмерным интеллектом, ни излишним тактом, ни хорошими манерами… Но, Бог ты мой, зачем ему в охраннике интеллект, если в других качествах этого крепкого, надежного, всегда широко улыбающегося парня – преданности и безупречной смелости – он может быть уверен!.. Юра не раз продемонстрировал хозяину свои достоинства за годы работы, и это да плюс еще легкость и искренность по-настоящему импонировали в нем недоверчивому к другим людям
