Как поживают ваши мысли?
Поздоровавшись с давно забытым детским задором, друзья заведомо знали, что старик не ответит, даже не кивнет. Он как всегда дойдет до своей лавки, постоит с минутку, а затем сядет и будет задумчиво поглаживать свою бороду. Этот моцион, без изменений случался здесь много лет, именно на закате дня. Так глянешь, будто время остановилось, тот же старичок ходит по неизменному кругу, хотя параллельно этому восприятию времени, течет совершенно иная жизнь. Изменение реальности происходит в момент, когда день, извернувшись на вертеле вселенской оси, погружает город на темную его сторону. Оживает иная сторона его существования, где события, эмоции могут с легкостью затмить даже самые искушенные иллюзии и воображения. Иным ритмом начинает дышать город, щекотливое блаженство с привкусом постоянной опасности. Азарт кипит в тех людях, кто еще днем проживал жизнь с полярно настроенным приемником морали. Алчущие глаза многих, с приходом ночи, в освещении фонарей и факелов ненасытно горят, желая сполна удовлетворить все свои пристрастия, словно это их последний день жизни.
– А какого мы сюда то приперлись? Иохим ведь совсем в другой стороне города?
Воскликнул Ноам, внезапно опомнившись от болтовни по дороге.
– Не шуми! Чего ты орешь то? Туда рано еще. Пока здесь присядем.
– Да где тут присядешь? Это же проходной двор. Всякая нечисть города здесь собирается. Пьют разбавленное вино, орут, дерутся. Да здесь разбойников больше чем…
Проходящие рядом, вдоль той же стены развязные люди, заставили Ноама замолчать, тем самым подогревая еще больше его внутреннее негодование. Несколько мужчин неказистого вида окружали весьма потрепанную красавицу. Магия ночи, вина и похоти заставляла их крутиться вокруг ее капризов и нелепых запросов. Они создавали вокруг себя гомон от пьяного смеха и обостренных восклицаний.
– Я тебе еще раз говорю, не шуми. Так надо. Тем более меня здесь знают и уважают.
Продолжал спокойным тоном Марк.
– Конечно, тебя везде уважают. Нужно быть полным дураком, чтобы тебя игнорировать.
Войдя в общую залу, наполненную разной, липкой челядью, сквозь дым, громкий смех, сменяющийся пьяными огрызаниями и руганью. Шаг за шагом продвигаясь в глубь, негодование Ноама сменялось на раздражение и брезгливость ко всему, что его окружало. Во второй, дальней комнате было немноголюдно, более ли менее чисто, светло и тихо.
– Ооо, кто пришел! Иосаф, здравствуй дорогой! Давно ты не заходил, всегда тебе рады. Мои двери для тебя всегда открыты.
Радостно восклицая, встретил хозяин. Сам проводил за лучший стол.
– Иосаф это ты что ли?
Уже ничему не удивляясь, усмехнулся Ноам.
– Ну да. Привет, привет! Мы ненадолго и без дел сегодня. Мы с другом посидим, поговорим. Ты накрой нам, на свое усмотрение принеси чего-нибудь.
– Для тебя все что угодно Иосаф.
Едва
