Увы, эта свобода оказалась недолгой: мать дала ясно понять, что видит сыновей государственными служащими. Те зависели от нее материально и были вынуждены подчиняться ее воле{69}.
Восемнадцатилетнего Александра Мария Елизавета фон Гумбольдт отправила в Университет Франкфурта-на-Одере, что примерно в 70 милях от Берлина{70}. В этом провинциальном учебном заведении постигали премудрости всего 200 студентов, и она выбрала его скорее за близость к Берлину, чем из почтения к образованию, которое там давали. На протяжении семестра Александр учился там государственному управлению и политэкономии, после чего было принято решение перевести его в Гёттингенский университет, один из лучших во всей Германии, где учился Вильгельм{71}. Тот изучал право, Александр же сосредоточился на науке, математике и языках. Живя теперь в одном городе, братья тем не менее проводили вместе не много времени. «У нас такие разные характеры!» – говорил Вильгельм{72}. Он усердно учился, Александр же грезил о тропиках и приключениях{73}. Он мечтал уехать из Германии. В детстве он зачитывался дневниками Джеймса Кука и Луи Антуана де Бугенвиля, совершивших кругосветные плавания, и воображал себя в дальних краях. Любуясь в Ботаническом саду Берлина тропическими пальмами, он желал одного – увидеть их в естественной среде{74}.
Эти незрелые грезы приобрели серьезность, когда Гумбольдт отправился со своим старшим другом Георгом Форстером в четырехмесячную поездку по Европе. Форстер, немецкий натуралист, сопровождал Кука в его втором кругосветном путешествии. Познакомившись в Гёттингене, они подолгу обсуждали ту экспедицию, и захватывающие рассказы Форстера об островах южной части Тихого океана делали еще острее жажду Гумбольдта отправиться в дальний путь{75}.
Весной 1790 г. Форстер и Гумбольдт поехали в Англию, Нидерланды и Францию. Больше всего их манил Лондон, где все наводило Гумбольдта на мысли о дальних краях. Темза была запружена судами с товарами со всех концов света. Ежегодно порт принимал 15 000 судов с пряностями из Ост-Индии, сахаром из Вест-Индии, чаем из Китая, винами из Франции, древесиной из России{76}. Река от берега до берега представляла собой «черный лес» мачт{77}. Между большими торговыми кораблями теснились сотни барж и корабликов помельче. Все это скопление было впечатляющим портретом могущества Британской империи.
Вид на Лондон и Темзу. Акватинта Р. Хейвелла, 1836 г.
© Wellcome Collection / CC BY
В Лондоне Гумбольдт познакомился с ботаниками, путешественниками, художниками, философами{78}. Он виделся с капитаном Уильямом Блаем (командовавшим бунтом на «Баунти») и Джозефом Бэнксом, ботаником Кука в первом кругосветном плавании, теперь ставшим президентом Королевского общества (Royal Society) – самого крупного объединения
28. AH, Meine Bekenntnisse, 1769–1805, Biermann 1987, p. 50, 53; Holl 2009, p. 30; Beck 1959–1961, vol. 1, p. 11ff.; WH to CH, 15 January 1790, WH CH Letters 1910–1916, vol. 1, p. 74.
AH to Ephraim Beer, November 1787, AH Letters 1973, p. 4; Beck 1959–1961, vol. 1, p. 14.
Holl 2009, p. 23ff.; Beck 1959–1961, vol. 1, p. 18–21.
WH, Geier 2009, p. 63.
AH, Mein Aufbruch nach America, Biermann 1987, p. 64.
AH Cosmos 1845–1852, vol. 2, p. 92; AH, Meine Bekenntnisse, 1769–1805, Biermann 1987, p. 51.
AH, Ich Über Mich Selbst, 1769–1790, Biermann 1987, p. 36ff.
White 2012, p. 168. См. также: Carl Philip Moritz, June 1782, Moritz 1965, p. 26.
Richard Rush, 7 January 1818, Rush 1833, p. 79.
AH to Wilhelm Gabriel Wegener, 20 June 1790; AH to Paul Usteri, 27 June 1790, AH to Friedrich Heinrich Jacobi, 3 January 1791, AH Letters 1973, p. 93, 96, 117; AH, Ich Über Mich Selbst, 1769–1790, Biermann 1987, p. 39.
