только бесстрастно констатировала: зацепило. И больше не обращая внимания на Макса, который уже повернул с Садового кольца на Кутузовский, чтобы выбраться на Можайское шоссе, достала телефон, вызвала сына. О Максе подумала: «Притянула пением, теперь самое время слегка оттолкнуть, чтобы охотничий азарт не угас. Я еще не досталась ему!»
Легкое недовольство собой: «Как всегда оторву его от дела…» Сын уже откликнулся:
– Мам? Привет!
Когда она слышала этот голос, у нее начинало радостно подрагивать в груди.
– Привет, сынка! Знаешь, у меня тут выдалась парочка свободных дней. Я хочу тебя повидать.
Быстрый взгляд Макса… Она не ответила на него.
– В смысле? – опешил Павел.
Ольга сразу почувствовала себя отвергнутой, не нужной даже сыну. Ей это всегда удавалось: за секунду прочувствовать то, на что другим требовались недели. В роль вживалась мгновенно, начинала говорить другим языком, видеть не своими глазами. Со временем научилась, выходя из театра, переключаться на себя саму, а в первые годы тяжко пришлось…
– Ты очень занят? – виновато спросила у сына.
Вот этого не стоило произносить вслух, тут же одернула себя. Этот мальчик видел ее в окружении поклонников, осыпающих цветами, не нужно развенчивать легенду о том, что в ней нуждаются все и сразу. Если б так было…
– Ты собираешься прилететь? – Кажется, сын все еще не мог поверить в это.
– Не стоит? Извини, это действительно бредовая идея.
Но Павел уже пришел в себя:
– Да что ты, мам! Прилетай, конечно. Я просто не сразу сообразил, о чем ты… О чем речь? Это просто классно будет!
– Правда, классно? – намеренно повторила она вслух.
– Еще бы! Здесь как раз намечается фестиваль «Божоле». В третий четверг ноября, как обычно.
– Третий четверг – это послезавтра, – сообразила Ольга.
– Ты ведь любишь это вино, да?
– Я тебя люблю, – сказала она, не стесняясь Макса, и вдруг опять покраснела, точно обоих мужчин поставила в двусмысленное положение. Не в ее стиле это было… Она не любила столкновений интересов, даже если дело касалось распределения ролей.
Сын отозвался без экзальтации:
– Я тоже, мам. Так когда тебя ждать?
– Послезавтра?
– Давай, послезавтра. Я освобожусь ото всех дел. Ты только позвони, во сколько прилетаешь, я встречу. Если вместе с Софи, ты не против?
– Я и по ней соскучилась, что ты думаешь?
Ольга не покривила душой: никакой ревности в ней не было к той маленькой француженке, в которую влюбился ее Пашка. Наверное, все дело было в том, что она всегда любила сына больше, чем себя саму, и его счастьем наслаждалась, как собственным. Приятельницы ей не верили: «Да ты просто умеешь скрывать свою ненависть!» Ольга не могла понять: за что ей ненавидеть Софи? За то, что
