от дверей, выбрав себе укромное место под раскидистой ивой. Прохожие и посетители поликлиники удивлялись, глядя на собаку, день напролет тихо ожидавшую кого-то, старательно избегавшую любопытных взглядов. Но едва Наталья выходила из здания, Егорша моментально преображался и, подбегая к хозяйк, подставлял голову для того, чтобы она, как обычно, потрепала его за ушами…
…Они возвращались домой поздним зимним вечером – молодая женщина и большой крепкий пес. Егорша, как всегда, шел рядом с Натальей, поглядывая на хозяйку, словно улыбался ей. Ведь она стала для него родной и близкой, той тростиночкой, благодаря которой он не чувствовал себя одиноким.
…Эта навороченная иномарка, ослепляя светом фар, вынырнула из-за угла на большой скорости, завернула, едва удерживаясь на обледеневшей, скользкой дороге. Машина, взревев двигателем, ринулась вперед, но все же ее закрутило, широко занесло. От сильного удара Наталью и Егоршу подбросило и швырнуло на стену дома… Не глуша мотора, из машины вышел пьяный водитель, и едва удерживаясь на ногах, подошел к лежащей навзничь Наталье.
– Вот… блин, а… угораздило… Жива что ли?… Кажись, отходит…
Водитель, шепча проклятья, пощупал помятый бампер, и со злобой поглядев на стонущую женщину, вернулся к машине и вытащил из багажника биту. Он осмотрелся по сторонам – улица, тускло освещенная одним-единственным фонарем, была пустынна и безлюдна – ни автомобилей, ни прохожих. Его шатало в стороны, взгляд туманился, но мужик, широко размахнувшись, наметился ударить в голову наверняка. Добить сейчас, чтобы потом не было проблем… Едва он поднял биту, как за спиной раздалось громкое рычание… Вздрогнув от испуга, водитель обернулся и увидел окровавленного пса, поднявшего перебитую лапу. Рычание перешло в жуткий рык, и в то же мгновение Егорша, с трудом оттолкнувшись от промерзшего тротуара, бросился на нелюдя…
… – Глазам своим не верю, никогда такого видеть не доводилось, – сказал следователь, пожимая руку брату Натальи, ожидающему его в больничном коридоре. – Сестра ваша поправится, конечно, слава Богу, травмы не очень серьезные. А вот собака… Эх-х… Не собака, а воин верный. Весь переломанный, еще и травмы внутренние. Звонил я ветеринарам, они говорят, что надежда все же есть, хотя и слабая. А пёс отважный… Пока патруль не подъехал, держал подонка того на земле мёртвой хваткой, но прежде искусал всего, живого места не оставил.
– Жив тот гад? – спросил брат, сжав губы.
– Жив, сволочь… Хотя лучше бы… Э, да ладно…
Следователь, махнув рукой, ушел, гулко ступая по коридору, а мужчина подошел к окну, закрыл глаза, и сжимая в ладони иконку, стал шептать слова молитвы о Наталье и Егорше…
ЖИВИ И РАДУЙСЯ, ЗАЙЧИШКА!
Красавица-весна пришла в таежные края нежно, восхитительно, чудесно! Словно веселая девушка-чаровница,
