style="font-size:15px;"> ***
Допив воду, Пеппо машинально потряс кувшин и отставил его. Потом с бессмысленной досадой пнул ножку стола: вся беда в бездействии. Сидя тут и накачиваясь паршивым вином, отупел бы кто угодно. Нужно прямо сейчас хоть что-то предпринять, тогда и идеи появятся сами. И начать нужно с того, ради чего он вообще обрек себя на прозябание в этой дыре.
Вскочив, Пеппо выволок из-под койки свою седельную суму. Этот чертов лоскут из Кампано нужно было сжечь еще три дня назад…
Злосчастный обрывок рясы нашелся не сразу. Обозлившись, Пеппо вытряхнул пожитки на стол, и что-то тяжело и глухо грохнуло на пол прямо под ноги. Тетивщик машинально пошарил по шершавым доскам и тут же наткнулся на заскорузлое от высохшей крови сукно, перевязанное шнуром. Вот он… Только чего это он такой тяжелый? Сорвав шнур, Пеппо развернул лоскут, и пальцы тут же нащупали холодный филигранный бок.
– Ох, черт, – протянул он досадливо и виновато. В складках лоскута лежала ладанка, та самая, из-за которой Годелот едва так глупо не погиб, подпустив к себе мародера. Такая, по его словам, дорогая покойному пастору. Такая аляповатая со своими грубыми завитушками и невразумительной гравировкой.
– «Грехи отцов»… – пробормотал Пеппо, садясь на койку и отирая руками лицо, – тут со своими бы разобраться.
Он хотел защитить друга, а вовсе не воровать у него памятные ценности. Тетивщик вдруг вспомнил, как сам назвал ладанку талисманом, и раздраженно затолкал тяжелый серебряный циллиндрик обратно в суму. Он непременно вернет ее Лотте, пусть только тот все же придет на условленное место.
Тревога тут же всколыхнулась с новой силой, и мысли роем заметались в уже порядком прояснившейся голове.
За час Пеппо перебрал все пришедшие на ум способы узнать о судьбе друга и убедился, что самые верные идеи, как правило, самые несложные. Он не может сунуться в прежнюю тратторию сам – так он только подставит Годелота, которого так стремится не впутывать еще крепче. Послать на разведку тоже было некого. Оставался один способ, невероятно притягательный своей относительной простотой… но повергавший тетивщика в сомнения. Однако долго раздумывать по пустякам было не в деятельном характере Пеппо, а посему он поднялся с койки, зачем-то снова потряс кувшин, словно надеясь обнаружить, что он наполнился сам собой, и кликнул мальчика-слугу.
Заранее считаю своим долгом оговориться, что наличие слуги вовсе не делало тратторию в Каннареджо респектабельным заведением. Шустрый и улыбчивый мальчуган приходился хозяину какой-то несусветно дальней родней. Пеппо сомневался, что хозяин платил постреленку жалование, понеже кормился тот на кухне, где помогал кухарке, а вояки под хорошую руку не скупились на мелкую монетку, ибо слуга отличался отменным слухом и всегда немедля являлся на зов.
Вот и сейчас по коридору пронеслись
