я нэ сокил? Чому нэ литаю?
Чому ты мени боже крылов нэ дав,
Я б зэмлю покынув, та в нэбо злитав…
Прошептав эти строки, он надолго задумался.
Вспомнились молодость, школьные годы, и мечта стать лётчиком.
Но мечте не суждено было воплотиться в жизнь. Она разбилась после результатов прохождения медицинской комиссии – его забраковали!
Тогда он, с горя что ли, подал документы в мореходное училище, и впоследствии никогда не пожалел об этом.
Он, если можно так сказать, прикипел к морским просторам и кораблям. Они стали его жизнью навсегда.
Теперь он старший помощник, и в перспективе, если в его жизни всё будет нормально, капитан этого же теплохода, так ему сказали в отделе кадров, когда назначали на «ДОСТОЕВСКИЙ».
Василий Кириллович Звягинцев, теперешний капитан, ходит последнюю навигацию – возраст уже не тот.
В конце этого года он уходит на пенсию, сказал начальник отдела кадров. Да и он сам просил именно Вас назначить к нему: он кому попало не хочет доверить своё детище. Он к нему, как бы это сказать, прикипел что ли.
А сам Василий Кириллович, при их первой встрече, посмеиваясь в седые усы, сказал: «Укатали сивку крутые горки. Пора и честь знать, Я свою дань морю отдал. Надо молодёжи место уступить».
Какой же я молодой, немного обиделся на слова старого капитана Николай Фёдорович? Мне, Слава богу, уже сорок стукнуло!
Сорок, не шестьдесят три, вздохнув, произнёс Василий Кириллович. Вот, когда вы доживёте до моих лет, тогда и поймёте мои слова…
Я рад, что именно вас назначили ко мне старпомом.
Надеюсь, вы не подведёте старика, ни сейчас, ни потом.
А судно под вашим руководством ещё долго будет радовать пассажиров…
* * *
Николай Фёдорович, ещё бы, наверное, полюбовался ночным морем, и порадовался ходом теплохода, но неожиданно возникший на корме свет отвлёк от лирического настроя, и насторожил его.
Сверху, над теплоходом, как раз над вертолётной площадкой, зависло какое-то непонятное сооружени, формой напоминающее огромный огурец, или похожее на него.
Оно не обгоняло теплоход, и не отставало от него, оно словно прилипло к судну.
Николай Фёдорович перебрал в памяти формы нескольких летательных аппаратов, и остановившись на одном из них, ахнул – так это же..! Не может быть! Неужели это дирижабль?! Судя по тишине работавших моторов, и то, как неожиданно он появился над теплоходом.., скорее всего это… действительно он…
Из его нижней части бил яркий луч света прямо в середину посадочного круга. И вдоль этого луча скользили тени, похожие на людей.
Всё это происходило беззвучно, словно в немом кино.
Николай Фёдорович прошептав: «Сплю я, что ли? Чертовщина какая-то!», потёр глаза, пытаясь избавиться от морока.
А когда их снова открыл, никакого луча не было,
