тебе рассказываю, как про это в летописи! – обиделся Лука. – Сам не видел, но говорят. У новгородцев монах сидит и пишет. И до него монах сидел и писал. И у нас, вон, тоже пишет. Князь к нему ходит иногда, смотрит, чтобы лишнего не выдумал.
– В летописи, значит…
– Ты чего? – не понял Лука.
– Ну, раз в летописи, тогда коне-ечно, – протянул Илья.
Перекинул ногу через шею Бурки, спрыгнул и убежал вперед. Бегал он смешно, на полусогнутых и широко раскинув руки, будто ему тяжело держать равновесие – да пожалуй, так и было. Быстро вернулся, одним движением закинул себя обратно в седло.
– Ты не согласен? – спросил Лука.
– Не-а, – ответил Илья просто.
И крутанул над головой топором.
– Ну, – сказал Лука, – ты нынче главный, брат.
Илья обернулся.
– Я главный, да, – согласился он. – Но еще я природный урманин. Если ты забыл, брат. Мне ли не знать, как приходят варяги. И зачем. А летописи… Их человеки составляют. Василий!!!
– А?! – встрепенулся младший Петрович, испуганно выныривая из шубы.
– Не спи, с коня свалишься! – сказал ему Лука.
– Да ну вас всех, – отозвался Василий и снова уткнулся носом в пушистый воротник.
– Вот и поговори с ним, – пожаловался Лука.
– Отстают твои, – заметил Илья.
Лука посмотрел назад. Обоз за его спиной и правда растянулся.
– Не отставать! – рявкнул Лука. – Подобрались, живо!
– Раскричались… – донеслось из шубы.
– Ох, хлебну я с вами горя… – пробормотал Илья. – Микола!
– Что, дядя?
– Давай с саней. Топай рядом, грейся.
Парубок, недовольно бурча, соскользнул на дорогу и пошел, держа в одной руке вожжи.
– Чего греться-то, если кругом поля. Я понимаю, в лесу…
– Шевели руками, – сказал Илья строго. – Ты должен быть всегда готов. А в поле особенно. Я вот однажды ехал полем. Высоко сижу, далеко гляжу, бояться нечего… Эх.
И замолчал, исчерпав запас красноречия на сегодня.
Белое поле казалось бескрайним, что на восход, что на закат.
Насколько Илья любил приодеться для города, настолько же просто он облачался в поход. Короткая, чуть ниже пояса, куртка с широкими рукавами, свободные удобные штаны, круглая шапка с наушниками – ничего лишнего и стесняющего движения. Все было шито добротно, из очень дорогого материала, но выглядело скромнее некуда. Обычный походный цвет у Ильи был коричневый, однако на этот раз он надел все серое, видимо, с каким-то умыслом.
Братья Петровичи, укутанные в длиннополые богато отделанные шубы, пошитые по греческому образцу, казались рядом с Ильей настоящими боярами.
Зато и задубели они в своей чересчур теплой одежде настолько, что вечером у костра не сразу отогрелись. Василию даже есть поначалу было неудобно, мясо падало из рук.
– Наказание ты мое, –
