перья, залязгал «ремингтон», камердинер накрылся «Московскими ведомостями» и уснул.
А Эраст Петрович пришел к новому философическому умозаключению: хорошенькие, резвые девушки – чудо Господне, нисколько не меньшее, чем неопалимая купина или расступившиеся воды Чермного моря. Как изменяются мужчины и самое жизнь, когда рядом окажется такая вот Мавра Лукинишна! А нет ее – и сидят все будто в сумерках.
Во второй половине присутствия сделалось совсем тяжко, время двигалось еле-еле.
Единственным событием, внесшим некоторое оживление в рутину, было явление узкоглазого азиата в малиновой ливрее и фуражке с надписью «Пароходное товарищество». Он принес записку лично для главноуправляющего и был торжественно сопровожден камердинером в кабинет.
– Мосолов-то вовсе с ума съехал. Китайцев в рассыльные набирает, – прошептал Лука Львович.
– А давеча от них глухонемой приходил, – хихикнул Тасенька. – Сказать ничего не может, только «му» да «му». Телок, да и только.
Муся закисла от смеха – это ее сравнение с телком развеселило.
Посудачить, впрочем, не успели. Азиат пробыл у Сергея Леонардовича не долее чем полминуты. Очевидно, записка ответа не требовала.
– Ты какого роду-племени, чучело? – спросил рассыльного грубый Ландринов.
Мосоловский рассыльный ничего не ответил. Только обвел всех присутствующих немигающими глазками и пошел прочь.
Азиата пообсуждали минут пять, потом снова затихли.
В самом конце дня Фандорин зашел к барону.
– Ну что? – спросил тот. – Дело движется?
Коллежский асессор неопределенно пожал плечами, на которых поблескивали погончики Императорского института инженеров путей сообщения.
– А мне доставили записку от Мосолова. Полюбуйтесь.
Фандорин взял измятую страничку (очевидно, скомканную в сердцах, а после снова расправленную).
В нескольких небрежно набросанных строках глава «Пароходного товарищества» предлагал «милостивому государю Сергею Леонардовичу» отступиться от «известной затеи», поскольку из этого «ничего кроме конфуза воспоследовать не может».
Барону изменила обычная сдержанность.
– Уверен в победе, подлец! Сколько вам еще понадобится времени, Фандорин?
– Не знаю, – хладнокровно ответил чиновник, возвращая листок.
– Что в канцелярии? Судачат? Об отце сожалеют или нет?
«Я вам в осведомители не нанимался», хотел осадить магната Эраст Петрович, но поглядел на траурную ленту, которой был обвязан рукав баронова сюртука, и от прямой резкости воздержался.
– У вас в канцелярии посторонние разговоры не заведены. Все служащие работают не разгибаясь, как невольники на плантации.
– Мне слышится в вашем тоне осуждение? – Сергей Леонардович скрестил на груди руки. – Да, в компании «Фон Мак» безделье не поощряется. Зато наши служащие получают жалованье в полтора
