спасут, пожалеют…
Бабушка умерла, когда мне было семнадцать. Тапок больше нет. Наверное, осознание именно этого порождает во мне ощущение необратимости и безысходности.
В жизни каждого человека должны быть такие тапки, и неважно, кто их носит. Я сейчас четко понимаю, что в той тьме, которая образовалась вокруг и внутри меня, нет того просвета, и тапок тоже нет.
Просыпалась я всегда рано. Мать уходила на работу до восхода, возвращалась затемно, когда я уже спала, поэтому ее в детстве помню плохо. Помню только, как мы шли по дороге: ее окрашенные в рыжий цвет волосы развевались на ветру, а в ушах колыхались фиолетовые сережки, сделанные из бусинок. Эти сережки были предметом моих мечтаний. На ней было черное крепдешиновое платье. Она держала меня за руку, я не успевала и трусцой бежала рядом. Пожалуй, и все.
Рано утром бабушка собирала викторию, наливала парного молока с сахаром и ставила у моей кровати. Это был особый ритуал. Я просыпалась, выпивала молоко с ягодой, бежала во двор, готовая вдохнуть всей грудью всю громадность этого мира, который весь принадлежал мне. Только сейчас я понимаю, что этот мир принадлежал мне, благодаря ей, той, которая мне этот мир хоть и не подарила, но положила в мои маленькие ладошки своей любовью и заботой. Когда ее не стало, не стало и мира…».
Март
«Ночи были теплые. Я вышла на крыльцо, вдохнула запах травы и цветов. Несмотря на темноту, все вокруг щебетало, стрекотало и пело. Прохлада разливалась по земле и давала отдых всему живому после жаркого дня. Я спустилась к реке. Вокруг было тихо. Лунная дорога озолотила поверхность воды, которая, несмотря на затишье, была покрыта рябью. Раздевшись и сложив аккуратно вещи, вошла в прохладную воду и вмиг покрылась мурашками. В голове мелькнула мысль, что вводе живут существа, способные схватить за ноги и утащить на дно. От ужаса и приятного облегчения, что никто не схватил, я поплыла по лунной дорожке, наслаждаясь чувством свободы, восторгом от собственной смелости, чувствуя себя не такой, как все.
Поплавав вдоволь, вышла на берег и отправилась другой дорогой к дому. Эта дорога была длиннее, мне хотелось подумать и насладиться тишиной летней ночи. Пройдя несколько шагов, я услышала стремительно приближающийся топот чьих-то ног. Вглядевшись в темноту, с ужасом остановилась и уставилась в ту сторону, откуда доносился звук. Ноги не слушались, все тело будто парализовало страхом. На меня бежала огромная лохматая собака. Это был белый сенбернар. Приближаясь, собака начала громко лаять и скалить зубы. Ее огромная пасть могла одним махом откусить мне голову. Собака с разбега поставила лапы мне на грудь, чуть не свалив с ног, и зарычала. Такого ужаса я не испытывала никогда. Я замерла. Этот медведь одним рывком мог вырвать гортань. Я не могла издать и звука и просто стояла и смотрела в маленькие глазки огромного чудовища. В этот момент послышался крик:
– Лайма! Фу! – собака
