Лыков взял папиросу. – У вас сложилось какое-нибудь определенное мнение, Алексей Ильич?
– Нет… Распорядились, чтобы Отто Лисса доставили сюда?
– Да, как вы и приказали.
– Хорошо. Завтра, видимо, будет и тот, перебежчик. – Начальник взглянул на лежащую перед ним бумагу. – Георг Хоманн.
– Сложная история, – задумчиво сказал Лыков.
– Сложная. Полагаю, не будете возражать, если обоих поручим Рыбину и Керимову?
– Нет, разумеется. – Лыков пододвинул к себе пепельницу, осторожно стряхнул в нее пепел с папиросы. – Вот только хотелось бы…
– Говорите.
– Видите ли, Алексей Ильич, надо бы как следует прояснить Отто Лисса. Все предпринять, буквально все!..
– Вы же знаете, это невозможно.
– Понимаю, но…
– И потом, при всех обстоятельствах верить ему трудно. Давайте думать о другом, о Хоманне.
– Здесь выход один.
– Какой?
– Я навел справку. На том участке фронта сейчас затишье. Наши войска будут молчать, вероятно, еще недели две. Нет данных, чтобы и немцы затевали какие-либо операции в ближайшие дни.
Начальник усмехнулся.
– Поразительно, – пробормотал он.
– Не понимаю.
– Я говорю: поразительно, как иной раз могут одинаково мыслить люди. Все еще не понимаете? Но вы ведь предлагаете организовать специальную группу и забросить ее в тыл той самой дивизии «Тейфель», откуда перебежал Хоманн, не так ли?
Лыков кивнул.
– Группа должна добыть пленных из батальона, а еще лучше из роты, где служил перебежчик, – продолжал развивать свою мысль начальник. – Так ведь?
Лыков вновь кивнул.
– И это нужно, чтобы допросить пленных и установить, что за птица Хоманн. Я правильно вас понял?
– Именно так.
– Значит, хорошо. – Начальник хитро прищурился. – Могу сообщить: полчаса назад такое задание отправлено на фронт.
– Алексей Ильич, надо его задержать! – Лыков встал.
– Почему?
– Дело слишком сложное и деликатное, чтобы без нашего наблюдения… Словом, хочу направить туда майора Керимова.
Начальник тоже встал.
– Что ж, – сказал он, – вы правы.
– Так я – на аэродром, встречу его, все объясню и отправлю немедля?
– Езжайте. В штаб армии будет передано, чтобы без Керимова ничего не предпринимали.
Прошло три недели. Апрель был на исходе. Поздним вечером Аскер вышел из кабины лифта, отворил дверь приемной. Сидевший там офицер поднялся, крепко пожал ему руку.
– С возвращением, – сказал он.
– Спасибо. – Аскер покосился на дверь кабинета полковника Рыбина.
– Нет его, – сказал офицер. – У Лыкова сидит. Приказал и тебе туда идти, как явишься.
Аскер кивнул, поспешно вышел.
