оглянулся на королеву-пчелу, зависшую в дрожащей пелене. Правильно ли это будет, хозяйничать бесцеремонно в чужом доме? Совсем как недавно топтались в его собственном, ломали и крушили, на всё наплевав…
Замешкавшись, Витя бросил взгляд вниз. Просить у бабы Сейды огниво? И прокоптить дупло гарью и дымом?
В руке по-прежнему плавился янтарный камень. И Витю вдруг, внезапно, осенило! Он даже сам не мог понять потом как, что ему подсказало протянуть янтарь навстречу солнцу.
Жёлтые лучи пронзили камень – и он весь засиял, словно осветился изнутри.
Витя медленно поднёс на ладони алатырь к дуплу. Янтарь будто потянул за собою тонкие, крепкие солнечные струны. По мере приближения к тёмному жерлу янтарный камень разгорался ярче. Когда же Витя погрузил его в проём дупла, древесная пещера вспыхнула пронзительным золотистым светом.
Лучи солнца, преломляясь сквозь камень, разошлись во все стороны и многократно отразились от светло-лимонных пчелиных сот. Вся внутренность дерева теперь переливалась бликами янтарных оттенков. Витя, словно воочию, заглянул в сказочный, волшебный мир, скрытый за грубой корой старой липы.
В первый миг он подумал, что видит на кряжистых стенах застывшие потоки мармеладной, древесной смолы. Но это был мёд, стекавший по толстым наростам пчелиных сот. Внутри дупло походило на огромный туннель, уходивший, казалось, под землю. Ну, или к самым корням дерева-то, точно.
И до самого низу, и вверх, сколько хватало глаз, везде тянулись волнообразные наросты миллионов ячеек, заполненных мёдом. Туннель из-за них то сужался, то расширялся, словно гигантский пищевод.
От сияния алатыря мёд в запечатанных сотах, будто сам светился, источая новые лучи в дрожащем мареве.
Пристроить камень тут не нашлось куда. И Витя начал бережно орудовать одной рукой в густеющем потоке мягкого жара, заполнявшего дупло.
Он отламывал соты с влажным и сладким хрустом. Каждый кусок отделялся вязкими нитями мёда и приятно тяжелил руку. Разломы сочились ярко-жёлтым нектаром, а свет янтаря многократно усиливал этот цвет.
Казалось, будто Витя вынимает из дупла слитки золота, переливающиеся на солнце. Он бросал их вниз, и они падали с глухим, увесистым стуком.
Мёд обильно тёк по руке, по запястью, пальцы слипались. Сначала Витя облизывал их, но очень скоро горло засаднило и нестерпимо захотелось пить.
Гора внизу росла с каждым новым золотым обломком. А звуки ударов падающих слитков сменились на мягкие шлепки.
Добыча получалась знатной – на обе большие корзины.
И вместе с тем, как мог теперь заметить Витя, в дупле наростов оказалось меньше, чем представлялось сначала. Две трети их лежало у подножья липы, истекая медовым соком.
Очередной раз запустив руку в дупло, Витя остановился. Помедлив миг и – посмотрев на пчелу-королеву, висевшую в воздухе рядом, он отстранился от дупла и стал спускаться.
Баба
