взгляд на бабу Сейду.
– Ступай за мной – сказала ему ведьма и, развернувшись, пошла в лесную чащу, отталкиваясь посохом на ходу.
Витя подхватил обе корзины и с трудом двинулся за ней следом. Позади, из вибрирующей бесцветной завесы с сердитым жужжанием освободилась первая пчела.
Баба Сейда же уходила вглубь леса, но Витя не ощущал страха. Напротив – было очень любопытно. Вот только корзины оттягивали руки, а та, заполненная с горкой ещё и накреняла тело вбок. Не упуская колдунью из виду, Витя сделал быструю остановку и перекинул часть жирных медовых кусков во вторую, полупустую плетёнку.
Ведьма шла, не оглядываясь, одной ей известной дорогой. Витя пыхтел под тяжестью своего груза в нескольких метрах от неё, гадая, что колдунья хочет ему показать?
Они миновали мрачную колонну толстых сосен, где стояла вечная густая тень. Землю здесь усеивал ковёр опавших иголок – зелёных и бурых, хрустевших под ногами. А воздух был пропитан таким вязким хвойным ароматом, что у Вити пропахла вся одежда.
Сосновый привкус он ощущал ещё и полчаса спустя, когда наконец, вышел вслед за ведьмой к широкому лесному ручью. По его берегу они продолжили свой путь. Прозрачная вода весёлым потоком журчала рядом, будто сопровождала их.
На изгибе русла баба Сейда остановилась, внимательно глядя на тот берег. Витя с облегчением опустил корзины и начал разминать красные, затёкшие пальцы. Ведьма обернулась к нему и кивнула на обе его плетёнки:
– Ту, что полная, неси в деревню. Вторую, хозяину леса оставь, медведю! – указала она рукой на другой берег.
Витя повернул голову и увидел громадный, вывороченный кряжистый корень рухнувшего когда-то дерева-гиганта. Время, ветер и дожди превратили его в монолитный, землистый кулак, торчащий во все стороны заострёнными обломками, словно копья. Мох и молодая поросль листвы покрывала корень, будто шубой.
И именно там, в мешанине травы и переплетении листьев чернел едва заметный лаз в подземелье – в медвежью берлогу.
При виде этого хитрого убежища, Витя вдруг, понял, почему медведя до сих пор не выследили и не подстрелили. На пути домой он подолгу блуждал среди сосен, пока не заглушал свой запах еловым, смолянистым духом, сбивавшим с пути собак. А затем шёл по ручью, по воде до берлоги и немецкие овчарки уже совсем теряли его след. А догадаться, что берлога прямо под корнем можно было, лишь получив на это намёк. Глядя на ощерившиеся острые сучья, с трудом представлялось, что тут сумеет пробраться даже человек, не говоря уж о медведе.
Довольный своей догадкой, он, сияя, обернулся к бабе Сейде. Та красноречиво смотрела на вторую корзину, ту, куда Витя недавно переложил излишек мёда из первой. Деваться было некуда, и Витя со вздохом взялся за плетёную ручку.
– Высыпь тут – сказала колдунья. – Он сам заберёт.
Витя вывалил соты горкой на краю ручья – сразу же, со всех сторон слетелись осы. К его удивлению, баба Сейда не стала звать медведя колдовскими обрядами, как он ожидал.
Ведьма сразу
