и молодую древесину.
Содрогнулась земля, по речной глади скользнули мелкие волны. И наружу из лесных дебрей пушечным ядром проломилась гора литых мускулов и мышц, поросших бурым мехом. Во всю ширь распахнулась клыкастая пасть с потоками пены и могучий медведь исторг боевой, громоподобный рёв, от которого полыхнуло раскалённым жаром.
Все, кто стоял ближе, мгновенно кинулись врассыпную, и немцы и полицаи вперемежку. Шнурок так и бежал прямо, не сворачивая, выкатив глаза ещё сильнее.
Медведь – размером со слона, как показалось Вите – ринулся за Шнурком, на бегу вбивая в землю свои толстые лапы. Из-под его длинных когтей, и широких складчатых ладош брызгами разлеталась пыль и мелкие сосновые иголки.
Бурый гигант мчался тяжкими прыжками, и каждый из них сотрясал земной пласт массивным двойным ударом. В два-три скачка он настиг Шнурка и сшиб его всей своей массой, не сбавляя бег.
Шнурок упал, как сбитая кегля, на миг мелькнув внизу меж лап. Захлебнулся хриплый вскрик.
Медведь, нерушимым монолитом, нёсся дальше, из пасти и чёрных ноздрей клубами вырывался пар. Сбоку от него, вдруг, возник немецкий пехотинец, чётко щёлкнув автоматным затвором.
Медведь, в прыжке, махнул здоровенной лапой. И немец отлетел далеко в сторону, на землю звонко упала его каска с рисунком двух молний СС.
Медведь же, не запнувшись ни на миг, пёр напролом всей первобытной своей мощью, яростью и силой.
Солдаты поспешно срывали с плеч автоматы, некоторые сдёрнули гранаты с ремней. Полицаи бестолково топтались на месте, как затравленные овцы.
Витя быстро взглянул на беглеца – казалось, вот теперь у него появилась возможность! Но, Бородач, видно помня приказ, схватил пленника за ворот.
Медведь – бешено летящая громада – был уже метрах в двухстах. Солдаты, рассредоточившись вразнобой, ловили зверя на прицел.
Полицаи пятились, винтовки дрожали в их руках.
И только Фарбаутр стоял неподвижно, лишь сузив глаза на стремительно приближающегося медведя.
Грохот массивной туши сотрясал уже ближние осины. По знаку одного из немцев – похоже, тоже офицера, но помладше, пониже званием – трое солдат схватились за чеку на гранатах. Все остальные приготовились стрелять.
Полицаи так же разом вскинули к плечу винтовки. Младший офицер, нервно облизнув губы, рывком поднял два пальца, готовясь дать отмашку.
И тут Фарбаутр что-то резко крикнул: кратко, жёстко, по-немецки.
Всего одно слово – Витя, правда, не понял, какое – но, так металлически звонко, что оно на миг перебило и треск, и рёв, и дикий топот.
На мгновение его голос взвился над кронами и рекой, и лишь его и было слышно.
А затем вновь вернулись все прежние звуки: рычание, громовая дрожь земли.
Но, солдаты и полицаи, словно забыв про медведя, рывком повернули головы к Фарбаутру. В глазах у всех разом застыло недоумение, растерянность и страх.
Младший
