медведя, дёргали его за космы, раздвигали пасть и обнажали клыки. И конечно, клацали бравые снимки, где принимали классически геройскую позу, поставив ногу на голову зверя.
Особо развеселившиеся шутники укладывались рядом с медведем, и панибратски обнимали его за толстую шею, хохоча в объектив.
Два полицая бинтовали бесчувственному пленнику бедро. Бородач, как столб, стоял рядом.
Сбор пострадавших же затягивался и осложнялся.
Полученные травмы не давали возможности волочить тела по-быстрому, как брёвна. С трудом их осторожно поднимали, и несли втроём, вчетвером.
Тут и там раздавались мучительные стоны. Очнувшийся Репка блуждал вокруг невидящим взором, ничего не слышал, и никого не узнавал. Его взяли под руки, и повели как старика.
Он мелко тряс головой на ходу и постоянно заплетался.
К удивлению Вити – Шнурок тоже выжил. И страшно закричал, когда к нему едва прикоснулись. Один из полицаев, по скорому его оглядев, с шумом втянул в себя воздух.
– Всего переломал, матерь Божья… – услышал Витя.
Особенно долго возились с четверыми, придавленными елью и сосной. На их счастье, в телегах были топоры и двуручные пилы.
Как Витя уяснил по разговорам, подводы изначально и выезжали на заготовку дров. Теперь, дровосекам приходилось почти ювелирно подрубать и подпиливать острые сучья, чтобы извлечь из-под обломков брёвен стонущих товарищей.
Одну телегу из трёх, немцы забрали под единственного своего, раненного медведем солдата. И не позволили положить туда кого-либо ещё.
На другую телегу у них тоже оказались планы. Младший офицер подозвал Бородача и показал ему пальцем на медведя.
– Мясо! – коряво, с немецким акцентом, пролаял он.
И Бородач, через силу, вынужденно заулыбался:
– А то! Какой жирок к зиме нагулял-то!
Офицер кивнул безразлично, и отошёл. Для раненых шестнадцати человек оставалась одна подвода.
Переломанных и оглушённых укладывали, сортируя как товар. У кого меньше увечий – положили вниз. Истерзанного Шнурка – на самый верх живой, шевелящейся кучи. Рядом с ним, полусидя примостили беглеца, которому стянули ремнями руки-ноги.
Последним попробовали поднять и уложить в третью телегу медведя. Но, десять полицаев, облепив его со всех сторон, не смогли даже сдвинуть тушу с места.
Они пыхтели, топтались, корячились, мешая друг другу, чем очень веселили немцев, не спешивших на помощь. В конце концов, младший офицер велел всем остальным выдвигаться – их раненый солдат был очень плох.
Две телеги медленно тронулись в путь. Вторую – зорко сопровождали полицаи, не сводя глаз с пленника, так и не пришедшего в себя. Его бедро перетягивала повязка с пятном крови.
У реки осталась одна подвода, и трое кряжистых, одинаково угрюмых мужичков.
Старший из них, оглядев медведя, глухо буркнул:
– Освежевать его надо. Давайте топоры.
Смотреть
