каучука, трущегося об металлический корпус жезла.
Беглец безучастно наблюдал за потугами Фарбаутра, с видом учителя, огорчённого глупостью ученика.
– Батарейки сели? – тягостно вздохнул он. – Экономнее надо было.
И красноречиво указал подбородком на тушу медведя.
Фарбаутр замер, с силой стиснув жезл и сверля своё оружие немигающим взглядом. По его лицу отчётливо пробежала мелкая рябь, исказив черты и прокатив желваки по скулам. В нём явно закипала ярость, и он боролся с желанием использовать жезл как дубинку – ударить пленника наотмашь.
Состояние это продлилось секунду. После чего, то ли рассудительность взяла верх, то ли боязнь повредить внутри устройство, но Фарбаутр ощутимо сбросил напряжение.
Повертев в руке чёрную палку, он словно осмотрел её со всех сторон, пальцами смахнул с поверхности пыль.
Беглец, тряхнув головой, ухмыльнулся.
– А самого-то не шарахнет током? – осведомился он.
Фарбаутр перевёл на него взгляд. Затем, отступив шаг назад, крутанул жезл в руке и чётко прищёлкнул его к кобуре одним отработанным движением.
Беглец слегка приподнял брови, глядя на чёрную палку, которая смотрелась на кобуре, как влитая.
Фарбаутр же, сохраняя непроницаемое выражение, поддел край чёрной перчатки на запястье. И – широко оттянул её вверх, гораздо шире, чем если бы это была кожа.
Раздался хлопок, материя лопнула. Заскрежетала тонкая резина – Фарбаутр скатал перчатку с руки, и бросил наземь.
– Гм… Хитро! – совершенно искренне одобрил беглец.
Фарбаутр снял вторую резиновую перчатку, и не глядя кинул возле первой. Ещё миг назад, такие элегантные, они теперь лежали, свернувшись в безобразные комки, с обрубками не вывернутых наружу пальцев.
Из глубины леса к реке выехали, скрипя колёсами, три телеги, запряжённые по одному коню. Белой лошади старосты среди них не было.
Фарбаутр стремительно отвернулся от беглеца, коротко бросив в пустоту:
– Ведите в штаб! – и пошёл обратно той же дорогой меж прямых стволов деревьев, какой здесь и появился.
Бородач и пара полицаев подхватили пленника подмышки и поставив ноги, толкнули к телегам.
– Давай, забирайся! – прикрикнул Бородач.
– Пешком! – резанул жёсткий голос Фарбаутра.
Его прямая фигура уже мелькала далеко в чаще леса.
– Ну… оно и верно… – согласился Бородач. – Измотанного и допросить будет легче.
Беглец тяжело привалился к берёзе, весь в поту.
– Так ведь истеку. Не боишься? – отнял он руку от бедра, по штанине сочился ручеёк крови.
Бородач переглянулся с полицаями.
– Свою рубаху рви на лоскуты – предложил беглецу один из них, с кривой усмешкой. – Бинтовать тебя нечем.
– Ладно – с лёгкостью согласился беглец, и сильно припадая на негнущуюся ногу, оторвался
