с силой брошенная им пустая бутылка. Увернувшись, Надежда с чемоданом в руке выскочила в коридор и побежала к входной двери. Иван в ярости огляделся, покачиваясь, шагнул к деревянному шкафу, где хранил инструменты, и вытащил из него небольшой топорик. Угрожающе вскинув его над головой, он двинулся следом за женой.
В длинном полутемном коридоре, уже толпились любопытные соседки, выбежавшие на шум из своих комнат. Однако вид размахивавшего топором Ивана заставил их метнуться обратно, лишь Полина Николаевна, выглянувшая из кухни, растерянно топталась на месте с посудомоечным полотенцем в руках. Ее голова в папильотках напомнила Ивану о подслушанном когда-то разговоре, в памяти всплыло: «…Иван ваш, ведь, между нами говоря, плебейского происхождения… если честно, даже кажется иногда, что он вам не пара, Надюша, дорогая, моя. Вы ведь из благородных кругов, ваши родители интеллигентами были». С налившимися кровью глазами он поднял топор:
– Твоих рук дело, сука!
На белом от ужаса лице рот стал огромным от крика, посудомоечное полотенце дернулось вверх в последней нелепой попытке защититься от топора.
– Я ни при чем! Я…
Ее вопль был прерван мощным ударом. Тяжелое топорище раскроило белое лицо и голову в папильотках почти пополам. Опустив руки, Яхов в ужасе глядел на плавающее перед ним в крови тело. Вызванные соседями милиционеры увели обмякшего и ставшего ко всему безразличным убийцу, Полину Николаевну увезли в морг. Всю ночь, обессилевшая от пережитого, Надежда неподвижно просидела в пустой комнате, чувствуя себя раздавленной внезапно навалившейся бедой.
Как? Почему так могло случиться? Пыталась осмыслить, признавалась себе, что да, в последний год по вечерам муж почти никогда не бывал трезвым, так почему же она не придавала этому значения, да еще доверяла ему сынишку? Потому, наверное, что на заводе многие пили – на собраниях постоянно «прочищали мозги» бузотерам и прогульщикам. Иван же в рабочее время и капли спиртного в рот не брал, да и дома всегда вел себя тихо, а кому какое дело, если человек с вечера выпьет, а потом до утра лежит бревном – ничего не слыша и не докучая жене ласкою? Если честно, Надежду это в какой-то мере даже устраивало – супружеская близость всегда была для нее скучной и постылой обязанностью, а женщины, придававшие слишком большое значение интимной жизни, казались ничтожными и слабыми. Бодрая и выспавшаяся, вскакивала она ежедневно по звонку будильника, готовила завтрак, будила мужа. Его крепкий молодой организм к утру уже восстанавливал силы, на работу он всегда являлся протрезвевший и вовремя. Изредка Надежда примечала легкую дрожь в пальцах Ивана, и тогда мелькала мысль, что его, пожалуй, нельзя допускать к особо тонкой работе на фрезерном станке – испортит заготовку. Потом эта мысль забывалась, а кроме жены никто ничего не замечал.
На заводе были потрясены случившимся. Из парткома даже звонили в прокуратуру – доказывали, что произошла ошибка, фрезеровщик
