Иван подал ему исчерканный листок. Профессор долго с недоумением вглядывался в неровные строчки, потом со вздохом повернулся к своему приятелю.
– Трудный случай, коллега, не знаю, что и делать. У вас что, совсем нет времени заниматься?
– Я занимаюсь, профессор, целый месяц сидел не вставая!
– Тогда не знаю, не знаю. Вы точно решили, что должны стать инженером? Может, художником, там, или географом?
– Профессор, я пошел в институт по комсомольской путевке – стране нужны инженеры, чтобы восстановить разрушенное войной хозяйство!
– М-да. Это стране. А вам?
– А меня послали учиться партия и комсомол, и я буду учиться!
– М-да. Это конечно. А Надежда Яхова вам кто, жена? Толковая девочка. Скажите, голубчик, но только честно: контрольные и курсовые тоже она вам пишет?
Вспыхнув, Яхов схватил зачетку и выскочил из кабинета. По дороге домой он вспомнил, что должен забрать сынишку из детского сада и, повернув к заводу, лицом к лицу столкнулся с парторгом Евстигнеевым.
– А, Яхов, а мы сегодня про тебя как раз говорили! Что это с тобой делается? Учиться не хочешь, из института бумага на тебя пришла – задолженностей много. Стыдно! На жену свою посмотри – экзамены досрочно сдает, отличница, прекрасный работник, отличная мать, а ты? Тебе партия и комсомол доверие оказали, а ты завод позоришь. Будем обсуждать тебя на общем собрании.
Иван плелся домой, держа за руку Мишку, не слушая того, что рассказывал малыш, и не отвечая на его вопросы. Голова гудела после бессонной ночи и ныла от горьких мыслей.
«Не сумел! На простые вопросы ответить не сумел, а всю ночь сидел! А она? Все ей легко, любую задачу решает, с ней главный инженер с уважением – за руку давеча здоровался. Если б я мог… Зубрил ведь – не лезет в башку проклятую эта математика! В школе-то мне Нина Егоровна по математике четыре поставила за то, что я ей всегда краны дома чинил и полки вырезал. Говорила, что руки у меня золотые».
Сынишка, увидев, что отец не в духе, затих, и до дома они дошли в полном молчании. Бесшумно прикрыв входную дверь, Иван провел Мишку в комнату, раздел, посадил на диван и сунул ему игрушечную машину.
– Сиди тихо, понял?
Ему хотелось отдалить момент, когда возившаяся на кухне жена услышит, что они пришли, и прибежит спросить об экзамене. Мальчик, перевернув машинку, с увлечением крутил колеса, а Иван стоял рядом с ним, не решаясь сдвинуться с места. Наконец он тяжело вздохнул и с обреченным видом поплелся на кухню, по дороге прислушиваясь к доносившимся оттуда голосам.
– Не удивительно, Наденька, что вашему мужу, учеба дается с большим трудом, такого и следовало ожидать, – говорила худая долговязая соседка Полина Николаевна.
Это была экстравагантная, немного истеричная дама лет пятидесяти, год назад въехавшая в их квартиру по ордеру
